Семейство Элсонов расхохоталось, и Кайли тоже засмеялась — по всей видимости, офранцузившийся дядя Арнольд опять отпустил какую-то шутку. Нужно не выделяться, не показывать, что одолевают мрачные мысли. Или забыть о них на время. Да, просто забыть…
После обеда Дэвид и Кайли проработали еще час, а потом он предложил прогуляться по парку.
— Тут кругом хорошо. Пройдемся? Все-таки уик-энд, я не должен загружать кадры сверх меры.
— Но я же для этого тут…
— Кайли, перестаньте. Я же вас пригласил. Это наполовину рабочий, наполовину выходной день. Рабочий еще немного будет, но потом. А сейчас — прогулка.
Она кивнула. Честно говоря, ей и самой очень хотелось пройтись с Дэвидом по парку.
Осень властвовала здесь, словно королева. Деревья, обсыпанные живым золотом, роняли листья; ветер улегся, и медовый шуршащий день окружал первозданной тишиной. Тропинки уводили в глубину сада, больше похожего на лес, и Кайли пошла рядом с Дэвидом по одной из них. Лучи солнца иногда гладили щеки, пробиваясь сквозь еще густые кроны деревьев.
— Вы любите осень? — спросил Дэвид.
— Больше лето.
— А мне все времена года по нраву. Даже зима.
— Зимой Рождество, — вздохнула Кайли.
— Точно. Любите его?
— По-моему, мало людей, которые его не любят.
— Ну, встречаются такие оригиналы. Помните, вы говорили мне про друга, который не уважает бейсбол. А я-то полагал, подобные экземпляры в Америке повывелись!
Кайли удивилась, что он это помнит, но промолчала.
— Как вам моя семейка? — продолжил Дэвид. — Шумные, правда? Но милые. Долго я их не выношу, потому что сам такой же, однако приезжать к ним время от времени приятно.
Вы очень дружные, — признала Кайли. — Это видно.
Это благодаря отцу. Он нас всех держит на коротком поводке и не позволяет ссориться по пустякам. — Дэвид смешно почесал нос. — А то мы бы давно все вокруг разбомбили. Ну, а ваши родственники?
— У меня только мать. Остальные… мы с ними не общаемся.
— Какая-то страшная семейная легенда? Эпохальная ссора? Извините, если лезу не в свое дело.
— Да нет, никаких тайн и скелетов в шкафу. Отца я никогда не знала, дедушка умер еще до моего рождения. Мы с мамой жили в Бруклине в крохотной квартирке, а бабушка — в Гарлеме. Потом она умерла, а нам удалось скопить денег на первоначальный взнос за дом. Половину дома. Но это почти совсем настоящий дом. Конечно, не такой большой, как у вас.
— Зато уютный, я видел.
Вы же не были внутри.
Ну, видел снаружи. Я ведь вас забирал сегодня. Если вы так же управляетесь дома с вещами, как в офисе с бумагами, не сомневаюсь, там все хорошо.
Кайли расхохоталась. Этот человек обладал поразительным талантом дарить другим людям хорошее настроение. Она и не подозревала, что может смеяться так беззаботно. В последнее время ее жизнь можно назвать какой угодно, только не беззаботной.
— Вот, уже лучше, — одобрительно заметил Дэвид. — А то я забеспокоился.
— Почему?
— Какое-то время вы выглядели расстроенной.
— Со мной это случается. — Кайли вовсе не собиралась посвящать его в подробности своей жизни. Нет, только не человека, которого она обманывает. — Обычные женские перепады настроения.
— А, вы меня успокоили.
— А почему вы живете не здесь? — Кайли поспешила сменить тему. — Ваш отец, как я поняла, тоже бизнесмен. Он ездит на работу отсюда?
— Да, у отца водитель, отвозит его в офис, когда требуется. Но вообще семейный бизнес уже давно под присмотром грамотного управляющего. Отец не делает его смыслом жизни.
— Это правильно. И чем же он занимается?
— У него брокерская компания.
— Он не хотел, чтобы вы унаследовали дело?
— Я так и так его унаследую. — Дэвид пнул валявшуюся на дорожке сосновую шишку, и она весело заскакала по плиткам. — Но я понял, что вы хотели спросить. Отец считает, что каждый сам должен делать карьеру. Нет, он не настаивал, чтобы я пошел работать в семейный бизнес. Конечно, если бы я это сделал, обрадовался бы, однако… все сложилось так, как сложилось. На меня никто не в обиде.
— Не думаю, что на вас вообще можно долго обижаться, — с полуулыбкой заметила Кайли.
Дэвид стремительно повернулся к ней.
— Да? Это хорошо. Запомню на будущее, если вдруг наступлю вам на какую-нибудь мозоль и вы на меня рассердитесь.
