«Дар особенный»: художественный перевод в истории русской культуры - страница 17

Вскоре на страницах русских журналов появляются первые переводы испанских стихов[96].

История проникновения испанской поэзии на русскую почву прослежена в работах М.П. Алексеева[97] и С.Ф. Гончаренко[98]. Ограниченные рамки статьи не позволяют нам остановиться на этом интересном вопросе подробно. Хотелось бы лишь отметить, что русский читатель уже в XIX – начале XX века имел некоторое представление не только об испанской поэзии в собственном смысле этого слова, то есть поэзии, созданной на кастильском диалекте, но и о поэзии галисийской[99] и каталонской[100], а также о творчестве арабских и еврейских поэтов, творивших в средневековой Андалусии[101]. Что же касается собственно испанских стихов, то в воссоздании их на русской почве участвовали такие поэты-переводчики, как Н.М. Карамзин, В.А. Жуковский, П.А. Катенин, П.А. Вяземский, И.И. Козлов, Н.В. Берг, В.Я. Брюсов, Б.Л. Пастернак, М.И. Цветаева, И.Г. Эренбург и многие другие. Велика заслуга таких переводчиков, знавших испанский язык, как Ю.В. Доппельмайер, М.В. Ватсон. В результате широкой известностью в России пользовались испанские романсы, народные песни, творчество поэтов-романтиков Хосе де Эспронседы и Густаво Адольфо Беккера. В то же время произведения Хуана Руиса, Гарсиласо де ла Веги, Луиса де Леона или Франсиско де Кеведо не привлекли внимания русских переводчиков. Таким образом, перед С.Ф. Гончаренко, составителем антологии «Испанская поэзия в русских переводах», стояла нелегкая задача: с одной стороны, дать представление о важнейших вехах в истории испанской поэзии, о ее шедеврах, а с другой – показать подборкой текстов то место, которое занимала испанская лирика в творчестве русских поэтов-переводчиков, представив антологию наивысших переводческих достижений в области испанистики.

Материал не давал возможности выбора, считать ли отправной точкой состав лучших подлинников и подбирать затем их лучшие русские версии или же исходить из лучших русских переводов. Второй путь был невозможен, ибо читатель получил бы слишком искаженное представление об испанской поэзии. Составитель пошел по верному пути, включив в антологию многочисленные работы, выполненные современными советскими поэтами-переводчиками, ибо без них издание приобрело бы исключительно историко-литературный, а не художественный характер. Вместе с тем в состав введены все более или менее удачные дореволюционные переводы из испанской поэзии. При их подборе приходилось пользоваться в значительной мере иными критериями, чем, например, при составлении антологий переводов французских стихов, поскольку, как уже отмечалось, большинство старых переводов были выполнены с французских или немецких версий. При этом, насколько можно судить, работа велась в соответствии с принципом, сформулированным составителем несколько ранее: «Перевод, естественно, должен не только давать верное отражение самого произведения, но и обозначать его место в традиции, с тем чтобы при всем своем национальном колорите перевод не оказывался чужим, инородным телом в поэзии своего языка»[102]. Принцип этот возражений не вызывает.

Что касается отобранных текстов, то в упрек составителю можно было бы поставить отсутствие в антологии таких имен, как Гаспар Нуньес де Арсе[103], Сальвадор Руэда[104], выполненных в XIX веке переводов из Хорхе Манрике[105], Рамона де Кампоамора[106], небольшое число ранних переводов из Густаво Адольфо Беккера[107], однако эти переводы в большинстве своем положительно слабы и не могут дать представление не только о гении X. Манрике, но и о неизмеримо более скромных поэтических дарованиях Г. Нуньеса де Арсе или С. Руэды[108]. Несколько более удачны переводы Ю.В. Доппельмайер из М.X. Кинтаны[109] и А. де Сааведры[110], имена которых также отсутствуют в антологии. Эти переводы наряду с вышеперечисленными интересны тем не менее в том смысле, что, будучи собраны вместе, показывают, что попытки «привить» и испанскую ветвь русской поэзии были более многочисленны, чем это принято считать.

Каждая литературная эпоха накладывает свой отпечаток и на выбор переводимых поэтов, и на отбор стихов этих поэтов, и на стилистику перевода. Поэтому приходится сожалеть, что в основной текст не попал один из самых ранних русских переводов из испанской лирики, перевод стихотворения «Упавшее дерево» («El árbol caido»), быть может, самого талантливого испанского поэта XVIII века, Хуана Мелендеса Вальдеса (1754–1817)