— Правда? — Элен затаила дыхание. Ее пальцы сжимали ножку бокала.
Торальф посмотрел ей прямо в глаза.
— Мне хотелось бы, чтобы ты осталась!
Она не могла промолвить и слова. Торальф закинул руки за голову.
— Элен, я сдаюсь. Я действительно не могу больше выносить твое присутствие. И не потому, что оно мне неприятно. А потому что желание прикоснуться к тебе слишком велико.
Элен склонилась над ним. Одной рукой он обнял ее за талию, другой погладил по волосам. Элен закрыла глаза и прикоснулась губами к его губам. Она и сама боролась с желанием. Но зачем? В эту минуту она поняла, что он чувствует то же самое, причем так же сильно. Своими поцелуями она будила в нем еще большую страсть.
Он гладил ее лицо и шею и, не прерывая поцелуя, перевернул ее на спину. Его рука скользнула по ее плечу, спускаясь все ниже и ниже.
Она почувствовала прикосновение его сильных рук к своему телу под одеждой. Расстегнула пуговицу рубашки и провела рукой по его груди. Он гладил ее бедра, нежно целовал ее в губы и в шею, зарывался лицом в ее волосы. Когда она почувствовала его руку между своих ног, то прижала его еще сильнее.
Все, что он делал, он делал так медленно, что она едва сдерживалась. И хотя он тоже возбудился, но ни на секунду не терял над собой контроль. Элен чувствовала себя побежденной. И ей это нравилось.
Его пальцы расстегивали пуговицы ее блузки, потом сначала нежно, а дальше все сильнее принялись ласкать ее грудь. Ее руки по его спине и его язык в ложбинке ее груди двигались синхронно. Торальф приподнялся, чтобы взглянуть на нее. Он тяжело дышал. Элен открыла глаза и улыбнулась ему.
Больше ничего в мире не существовало. Элен уже не знала, что делает. Это было не важно. Он раздевал ее, покрывая тело нежными поцелуями.
Его захватило растущее желание, он сдернул с себя джинсы, перевернул Элен на бок и лег сзади. Его руки скользили по ее бедрам, ягодицам и спине, пока не добрались до затылка. Он отвел ее волосы и нежно поцеловал в шею. Его язык ласкал ее ухо. Она чувствовала его горячее дыхание, и ее бил озноб.
Его язык скользил по ее уху, а рука — вдоль позвоночника. Это было самое невыносимое, но и самое прекрасное, что он мог сделать.
Элен хотела притянуть его к себе, но он отвел ее руки и крепко обнял. Движения его языка становились все сильнее, дыхание учащалось, и она застонала.
Торальф заметил, что она хочет высвободиться, и положил руку ей на талию. Элен протянула: «Нет», умоляя, чтобы он прекратил. Но Торальф не останавливался.
Одним быстрым движением он перевернул ее на спину и прижал ее руки к кровати. Элен, задыхаясь, с вызовом посмотрела на него. Он уже не мог больше сдерживаться, коленом развел ее ноги и, не отводя взгляда от ее лица, осторожно вошел в нее. Элен громко застонала. Торальф отпустил ее руки, и она сразу обхватила его бедра, прижимая его к себе.
Они вместе падали в бездну наслаждения, без остатка отдаваясь желанию, которое так долго сдерживал.
Медленный темп и постоянно меняющийся ритм возбуждали ее почти до боли. Временами оба настолько уставали, что на пять минут засыпали. Но стоило одному пошевелиться, как страсть разгоралась с ноной силой.
Если бы после этой ночи у Элен спросили, что бы она отдала за ее повторение, она бы сказала, что готова отдать все.
В последние дни погода сыграла с ними злую шутку. Дождь лил беспрестанно, ни о какой охоте или упражнениях не могло быть и речи. Кроме того, у Элен было много работы. Но они использовали каждую минуту, когда из-за туч проглядывало солнышко, чтобы навестить белого сокола Коко.
В пятницу вечером Элен уже настолько освоилась, что могла бы надолго остаться с ним одна. Сокол тоже к ней привыкал. Но не так быстро, как к Торальфу. Элен поняла это, когда увидела, что он может спокойно подходить к Коко сзади. Когда же она попробовала это сделать, сокол зашипел и выставил когти. Элен прониклась уважением к этим птицам и немного завидовала доверию, которое за короткое время сумел завоевать у них Торальф.
В субботу Марк, Торальф и Элен собирались поехать на охоту, но, взглянув утром в окно, поняли, что об этом можно забыть. Дождь лил сплошной стеной.
