Чудесный парижский замок короля на острове Сите ужаснул Анну. Это Гуго Капет решил основать на острове Сите свою резиденцию. И рва возводить не надо – Сена! Замок, который именовали дворцом, был страшен снаружи, но внутри оказался еще хуже. Холодные стены, шкуры, пропитанные пылью, грубые матрацы и одеяла. Вековые сундуки вдоль стен. И надо всем этим холодное и непроницаемое оружие: доспехи, мечи, копья и алебарды. Но хуже всего был запах! Даже огонь в гигантских каминах не мог выжечь его, даже свежий ветер с Сены не умел его вытравить!
– Вы ничего не чувствуете, ваше величество? – спросила она у мужа.
– А что такое, сердце мое?
– Запаха…
– Запаха? Какого запаха, любовь моя?
Молодая королева брезгливо поморщила нос:
– Противного…
– Да неужто, солнце мое?
Она убежденно кивнула:
– Еще какого противного!
Немолодой француз повел длинным породистым носом:
– А мы привыкли, душа моя…
– Это вы зря, ваше величество, привыкать надо только к хорошему…
Нет, они не издевались над ней! Не хотели ущемить ее! Короли и его придворные и впрямь не замечали дурных запахов! Они действительно привыкли, как привыкли их отцы и деды. Запахи гнилых овощей и плесени, тухлой рыбы, старья и особенно фекалий – этот запах был практически неистребим! – удушливыми облаками ползли по всему Парижу! Во дворце дышалось еще довольно легко! Можно сказать, тут все дышало здоровьем! Вот узенькие парижские улицы, куда выливались фекалии и помои прямо из окон, это было что-то!..
– А вот у нас в Киеве, – уже в десятый раз за первый час пребывания во дворце вздыхала Анна. – Вот у папеньки моего…
«Вот ведь привереда», – шептались дамы двора, мывшиеся крайне редко, в случае особой необходимости.
Но Анна Ярославна, походив по угрюмым залам, нашлась быстро.
– Цветов! Полевых цветов! – сказала в первый же день королева. – Я хочу, чтобы мне нарвали и принесли во дворец сотни букетов!
Франция была столицей цветов! И уже скоро по дворцу стал распространяться удивительный и дурманящий запах. Вдруг запахло ландышами, фиалками, ирисами, лавандой, розмарином, георгинами, мальвой, гвоздикой и, конечно, розами!
Голова от этих запахов закружилась и у короля, и у придворных.
– А где вы моетесь? – спросила Анна у своих придворных дам, отданных ей в услужение.
Ей показали королевское корыто. Ох, видавшее виды! Оно мало чем отличалось от корыта, в котором кормятся свиньи. Разве что было чуть побольше и медным, а не деревянным. Анна сразу поняла: немало венценосных тел окуналось в это вот передававшееся по наследству корыто, отпаривалось, отскабливалось скребками и счастливо кувыркалось в нем!
Юная королева брезгливо передернула плечиками.
– Вам нужна баня, мой король.
– А что это такое, баня? – спросил он.
– Это сплошное удовольствие, – ответила юная королева.
Как строится баня, она не знала, но у нее была свита из Киева. Анна позвала русских молодцов из охраны, и те объяснили французам, что такое баня, и как ее нужно устраивать.
Отцу Анна написала: «В какую же варварскую страну вы меня отослали, батюшка? Дома здесь мрачные, церкви некрасивые, а обычаи ужасные. Как вытерплю?..»
Через годок-другой наиболее прогрессивная часть французского двора будет мыться по-человечески и наслаждаться жизнью. Правда, стоит сказать, что с уходом Анны Ярославны с политической сцены, а это будет много позднее, многие русские обычаи станут забываться во Франции. Бань как таковых не останется.
Но зачатки гигиены дикие франки все-таки усвоят.
Также Анна приказала убрать все темные тона из той части королевского дворца, где она собиралась проживать, и подать ей все алое, голубое и золотое. Не все нашлось сразу, но начало великому делу было положено. Франция получила в лице Анны Ярославны своего исключительных способностей дизайнера.
Надо сказать, средневековая Галлия ожила с приездом юной киевлянки, которая мгновенно научилась использовать свою власть во благо отданному ее попечению государству.
А вскоре горестная весть пришла с ее родины: умерла великая княжна Ингигерда! Простудилась, заболела и умерла. Осиротел Ярослав Мудрый. Узнав об этом, Анна долго плакала и ни с кем не говорила. Страшно ей было, что уже никогда не увидит матушку…
