- Эти твари… Они сильны. Поезд Крумоворот… адские гончие, существа, один лишь
волос которых толще вселенной. Их нельзя недооценивать. Но с другой стороны, чем я
хуже? Мы тоже не лыком шиты, Анечка! - она повернулась к ошеломленной женщине и
развратно фамильярдно подмигнула. - Мы им еще покажем. «В бананово-лимонном
Сингапуре, урре…» - она отрешенно поглядела на лестницу и вдруг, неистово схватив
Анну Михайловну за руку, зашептала срывающимся голосом:
- Нет тьмы, кроме той, что внутри нас. И нет тьмы чернее предрассветной. И ночи нет -
это лишь ночь, что в наших душах, вырывается порой и сквозь сито этого мира отрезает
солнце от земли. Коль человека не будет на планете, то и ночи не будет, и страха, и боли.
Никогда, никогда…
Пойдемте, Анна Михайловна, - она страстно потянула женщину за собой, - здесь есть
черный ход, а дальше, дворик французский с фонтаном. И спуск к морю. Сережа ждет
меня там, неподалеку, мы договаривались сегодня с ним встретиться после работы…
после его ужасной работы, - она всхлипнула. - Он обязательно что-то придумает. Я уверяю
вас, Анна Михайловна. Сережа вытащит нас из этого кошмара, и дальше мы пойдем рука
об руку в дивный новый мир. Лицо ее приобрело странное диковатое выражение, глаза
блестели.
Анна Михайловна молча встала и побрела сквозь тамбур. Действительно, по другую
сторону коридора был черный вход. Однако дверь оказалась забитой досками. Над нею
красной краской было намалевано давешнее слово «Лева» и странный знак под ним,
изображающий восемь стрел, что разлетались прочь из единого центра.
Светлана равнодушно поглядела на стену и повернула обратно. Анна Михайловна хотела
было спросить ее о чем-то, но, мельком поймав измученный взгляд девушки, промолчала.
Теперь ей казалось, что все происходящее не более чем сон. Ухватившись за эту мысль,
она успокоилась и позволила себе плыть по течению, понимая, что все иллюзорно, вне
зависимости от реалистичности своей. Ведь во сне мы, порой, не удивляемся самым
удивительным невероятным вещам, не пугаемся вещей воистину страшных и не смеемся,
попадая в ситуации по-настоящему смешные. Душа, пребывающая во власти сновидений,
свободна от человеческого налета и тем самым освобождена от бремени эмоций.
Какой странный, дикий сон, - думалось Анне Михайловне. - Голуби, что же могут означать
эти голуби, черт подери?
Как во сне она подошла двинулась было к двери в подъезд, совсем забывшись, потянула
ее на себя, но тотчас же с визгом отпустила раскаленную ручку. Полыхнуло синим, в
воздухе запахло озоном. Мимоходом, в щели между дверью и косяком разглядела она
темный проулок и кудлатую тень подле тротуара, в монструозных очертаниях которой она
безошибочно признала болонку. После Потом дверь с силой вырвалась из ее рук и
захлопнулась. Анна Михайловна слепо вслепую отошла от выхода и осела на пол. В
полубреду наблюдала она за Светланой, которая, став перед дверью, раз за разом рисовала
в воздухе таинственный знак, тот, что порой является нам перед самым пробуждением и в
подсознании нашем всегда охраняет входы в бездонную пропасть.
Она начала проваливаться во тьму и в полубессознательном состоянии почувствовала, как
кто-то берет ее за руку и тянет, тянет вверх. Она послушно позволила вести себя по
лестнице, стараясь не открывать глаз. За спиной слышала она низкий вой и сердитое
тявканье.
Потом ее вдруг начали трясти, да так сильно, что ей показалось, что голова ее вот-вот
отвалится. Сердито открыла она было рот, чтобы поставить обидчика на место, но рот
оказался словно ватой наполнен, а язык, ее язык, превратился в огромный диванный валик, не умещался во рту и норовил вывалиться. Сквозь туман и гул, наполнившие ее голову,
она слышала голос, который показался ей знакомым:
- Надо идти, Анна Михайловна! Он же теперь вас не отпустит просто так! Вы же прямо
под луч попали! Прямо под луч!
Потом кто-то принялся хлестать ее по щекам. Она с трудом открыла глаза и увидела перед
собою расплывающееся лицо Светланы. Сфокусировав взгляд, она отпрянула назад и
привалилась к перилам лестницы.
- Хватит! - властно сказала она. На самом деле у нее получилось лишь промямлить что-то
