En mis suenos de сolmo,
en mis suenos de colmo
Ay, de bendiciones!
Sufro la inmensa pena de tu extravio,
Y siento el dolor prof undo de tu pertida,
Y lloro sin que sepas
Que el llanto miо
Tiene lagrimas negras,
Tiene lagrimas negras
«Tu me quieres derjar,
Yo no quiero sufrir»
стал подпевать ему Сергей,
«ontigo me voy mi santa,
Aunue me cueste morir»
[9]— «Lagrimas negras».[10] Ну, эта песня есть у меня по крайней мере в полутора десятках исполнений. Минуточку. Сейчас что-нибудь поставлю.
Он стал перебирать диски, а Марлен Евграфович меж тем наклонился над столом и начал что-то строчить карандашом на салфетке.
Когда зазвучала наконец музыка, он извинился и предложил:
— Хотите, прочитаю несколько строф? Поэт из меня никудышный, но иногда рифмы меня просто распирают. Так что, почитать?
— Ну конечно, — вежливо поощрил его Сергей.
— Кричит петух, поёт петух,
Зовёт петух зарю.
Луны хоть круг уже потух
и посветлело всё вокруг,
Поёт он песнь свою.
Марлен Евграфович хитро прищурился, опрокинул очередную рюмку и продолжил:
Поёт петух, кричит петух,
Дню радуется он
Красивых кур приметил двух,
Уже захватывает дух,
Как с неба грянул гром.
Бежит петух, кричит петух,
Спешит он, но — увы!!!
Вот топора он слышит звук…
Как профессиональный чтец Марлен Евграфович замер, воздев к потолку правую руку с салфеткой и затем, рубанув ею воздух, выразительно закончил:
— С чего это Вы стали писать столь печальные стихи? — полюбопытствовал Сергей. — Да ещё и о петухе?
— Так Вы же сами в начале своего повествования сравнили себя с молодым петушком, — усмехнулся гость и тут же продолжил: — Ну-ну, не комплексуйте. Это так, неудачная шутка, давайте-ка выпьем ещё по одной, и Вы продолжите. Договорились? Обещаю не перебивать Вас больше.
«Похоже, он уже чувствует себя здесь почти что хозяином», — отметил Сергей, чокаясь с гостем.
* * *
Счастье Сергея могло бы, казалось, быть просто безграничным. Но не такова человеческая натура! Человеку трудно довольствоваться тем, что он имеет.
«Ну почему Оля, — думал Сергей, — делает тайну из своего адреса? Почему не хочет ничего рассказать о себе, о своих близких? Для чего вся эта таинственность? Что за всем этим скрывается? Почему, наконец, она так испугалась, обнаружив у меня в кабинете свой портрет?»
Действительно, как-то Ольга села за его письменный стол в кабинете и вдруг увидела в простенке между книжными полками свой карандашный портрет. Тот самый, в овале. Она испуганно вскочила, как если бы увидела, говоря словами О'Генри, «привидение или гусеницу».
— Серёжа! — показывая рукой на портрет, побелевшими губами прошептала она. — Это… Откуда у тебя это? Откуда ты взял это?
— Оленька! Олюшка! — не на шутку испугался он. — Успокойся, милая! Это же просто твой портрет. Я нарисовал его, увидев тебя впервые в метро. Нарисовал по памяти… Он тебе не нравится? Ты находишь его неудачным?
Меж тем Ольга отступала от портрета, пятилась назад, не в силах отвести от него взгляд. Потом заслонилась руками и бросилась бегом к выходу.
— Оленька! Что с тобой? Скажи мне, милая! Успокойся, родная! — умолял Сергей, догнав её у дверей и пытаясь обнять.
Вначале она упиралась ему кулачками в грудь и старалась вырваться, а затем вдруг горько расплакалась, уткнувшись носом куда-то под мышку.
— Так это ты нарисовал э т о?… Ну как ты мог, Серёжа? — всхлипывала она. — Как же ты мог?
Совершенно обескураженный, не в силах понять, что с ней происходит, Сергей гладил ей волосы и как заведённый повторял одно и то же:
— Успокойся, милая… Всё хорошо, моё солнышко, всё хорошо. Успокойся.
Когда же, наконец, она действительно успокоилась, ему так и не удалось добиться — что именно её так напугало. А в том, что она была испугана, он не сомневался. И причина испуга крылась в портрете. Это следовало в частности из того, что она наотрез отказалась входить в спальню до тех пор, пока Сергей не выбросит «это». Объявив свое решение, она начала собираться и предложила немного погулять в парке.
При расставании в тот день Оля вновь завела разговор о портрете. Её интересовало, когда он был нарисован и почему она увидела его впервые лишь в этот день. Получив ответы, вновь настоятельно попросила, чтобы Сергей выбросил его. Почему? Да просто ей неприятно видеть его. И она не хотела бы более говорить на эту тему.
