Выпив, оба некоторое время молча закусывали.
— А ведь вы так и не ответили на мой вопрос, — напомнил гость. Почему вы не желаете продать свою душу?
Сергей задумался.
— Я думаю, — не совсем уверенно начал он,(потому, что душа свободна. А посему продать душу — то же самое, что продать себя. Продать себя вместе со всеми потрохами. Одним словом — п р о д а т ь с я. Вы только подумайте, что такое наше тело? Это не более чем машина. Пусть сложная, с развитой и очень совершенной обратной связью — но всё-таки машина. Как и любой другой механизм, наше тело подвержено износу. Как автомобиль, на котором вы ездите, как самолёт, которым вы летаете. И любым механизмом человек может управлять — как и своим телом. Но автомобиль или самолёт водитель может поменять по своему усмотрению или по приказанию кого-то, кто вправе дать соответствующее распоряжение. А вот тело… Его мы получаем не выбирая. И поменять его пока ещё никому не удавалось. По крайней мере обычным людям.
— Я, кажется, понимаю, — перебил его Марлен Евграфович. — Вас страшит ответственность шага. В вашем представлении водитель-душа и тело-машина неразделимы. А посему продав душу и тело, то есть продав себя, вы тем самым как нечто само собой разумеющееся обязуетесь выполнять приказы покупателя. Авы понимаете, что исполнять их придётся беспрекословно. Дисциплина строже чем в армии. За невыполнение ждёт суровая кара… Да, взять на себя подобные обязательства может далеко не каждый. Пойти на подобное может человек либо безвольный, либо весьма целеустремлённый, умеющий прогнозировать последствия своих поступков, и хорошо понимающий, что именно ему нужно для достижения поставленной цели… Так что тут необходимо сознательное подчинение «покупателю». В отличие от армии недовольным требованиями жёсткой дисциплины комиссоваться здесь едва ли удастся. Замолчав на некоторое время, он повторил затем с явной печалью: — Да, «комиссоваться» тут действительно трудно. Не знаю даже, удавалось ли это кому в прошлом…
— Боюсь, Вы меня всё-таки не поняли, — возразил Сергей, — Ноленс воленс, хочешь не хочешь, но все мы служим кому-нибудь или чему-нибудь. И нечего обманывать себя разговорами о свободе. Я думаю, Вы согласитесь, что наша свобода ограничена очень узкими рамками. И для подавляющего большинства из нас она доступна в какой-то мере лишь в мечтах да во сне… Дело в другом — кому или чему служить! Тёмному или светлому. Добру или злу… Вы скажете — добра и зла в чистом виде не существует. Или: белый цвет смесь самых разных цветов и оттенков. Да, это так. Но нельзя забывать о том, что в жизни важна идея, стержень, что ли, благодаря которому человек может оставаться самим собой, может оставаться человеком. И этот стержень душа… А сверх всего прочего, страшно и отвратительно предательство. Но предательство самого себя страшнее и омерзительнее всего остального. Продав себя, предав себя, человек уже не может, мне кажется, жить полноценной жизнью.
— А вот здесь вы жестоко заблуждаетесь, — прервал Сергея Марлен Евграфович. — Житейский опыт и история дают нам немало примеров того, что именно жизнь предателей и наёмников оказывалась особенно полной и интересной. Им было доступно многое из того, что считалось табу для обычных людей. Они не были связаны теми условностями, которые довлеют над большинством из нас, грешных. И свобода их оказывалась более полной, чем у большинства монархов, не говоря уже о миллионах ординарных добропорядочных граждан. Они могли позволить себе такое, о чём многие из нас и во сне помышлять не решаются… И я уверен, что жизнь их была более полноценной и разнообразной, чем, например, ваша. И это даже в том случае, если жили они, скажем, в средние века… Вы согласны?
Сергей отрицательно покачал головой.
— Не нужно упрощать. Не забывайте, что душа — это ещё и совесть. А совесть…
Гость протестующе поднял обе руки.
— Помилуйте! Вы хотите сказать, что того же папу Иоанна XXIII, миру Балътазара Косу, пришедшего на папский престол путём насилия, заговоров и интриг, бывшего корсара, клятвопреступника, шантажиста, кровосмесителя и не знаю кого уж там ещё, что его когда-либо терзали угрызения совести?! Что он мучался раскаянием?! Ой, едва ли. Да вы же сами прекрасно понимаете, что понятия добра и зла абсолютно условны! Когда утверждают, что зло не только неизбежно, но и необходимо, то говорят это не для красного словца. Убийство — зло? Не так ли? Ну вот вы, например, вы можете хотя бы утопить котят? Или забить барашка?!… Ну что я спрашиваю?! Конечно же нет! Но колбасу-то мы кушаем… И ветчинку тоже. И, скорее всего, выражаем своё неудовольствие, когда в магазине не оказывается в продаже привычного набора мясных продуктов… Нет-нет! Я прекрасно понимаю, что лично вы ни в коем случае не пошли бы в мясники. Не подходите вы для этого с вашим пониманием добра и зла. Но что бы произошло, если бы все рассуждали так же, как вы? Насколько я понимаю, перейти в стан вегетарианцев вам не очень-то хочется… Кстати, а вы помните, как переводится имя Люцифер? Нет? «Утренняя Звезда». Красиво, не так ли? Но ведь и Христос говорил о себе: «Я есмь… звезда светлая и утренняя».
