…Но я долго не возникала, и как объявиться после столь затянувшегося отсутствия? Тут позвонил Юрий Селиверстов, молодой талантливый художник, сибиряк, мой знакомый. Он делал эскизы к портрету Бахтина:
– Приходи. Он звал.
Я пришла. И стала бывать. Тем более что жила близко.
А он… Он страшно изменился. Лицо не только похудело, но и высохло. Скулы заострились, восточность ушла, глаза стали круглыми и словно бы изумленными, как у птицы. И особенно почему-то рука, исхудавшая так, что стала подобна сухой птичьей лапе. Большая больная птица. Но в лапе вечная папироса, и тонкий дым поднимается к лицу.
Юра Селиверстов, только что погрузившийся в лоно православия, к моему ужасу, находил возможным поучать Бахтина, вел богословские разговоры. Бахтин молча слушал. Пытаясь неофита урезонить, я шипела: да как тебе в голову могло прийти поучать – и кого?!. А главное – чему…
В ту пору Михаил Михайлович был плотно окружен людьми одаренными, яркими, интересными. Может быть, он уставал от общения, но уж, по крайней мере, время, отпущенное на тоску в одиночестве, сокращалось. Визитеры шли, сменяя друг друга. Люди близкого с ним миропонимания, бесспорно, к Бахтину тянулись. Но так же близки оказались те, кто, по нашему мнению, был дальше некуда. В Москве говорили – почвенники намерены сделать из Бахтина свое знамя.
Много лет спустя Сергей Довлатов описывал отечественное соотношение сил, уже покинувших Россию и встретившихся на американском симпозиуме. «В первый же день они категорически размежевались». Почвенники друг к другу «испытывали взаимное отвращение, но действовали сообща. Либералы же были связаны взаимным расположением, но гуляли поодиночке. Почвенники уверены, что Россия еще заявит о себе. Либералы находят, что, к великому сожалению, уже заявила».
Как же нам не хотелось, чтобы Бахтин стал знаменем – а уж тем более на «том» корабле! Забегая к Михаилу Михайловичу, я не лезла с этими темами. Но однажды, проявляя немыслимую осторожность, завела трудный разговор – как-то оно все странно. Были ведь все вместе в студенческие годы, собирались у нас дома, делали огромную – во весь коридор филфака – газету, общались как люди. И вот оказались врозь, и это уже не мы вроде, но «либералы» и «почвенники»…
Он, конечно, сразу понял, о чем речь, и главное – о чем я не говорю. Мое хождение на цыпочках по проволоке его развеселило.
– Не скажите! Среди почвенников во все времена встречались преинтересные личности. Вон Толстой – «Американец» возил на корабле ручную обезьяну…
– Ничего себе ручная! Это она судовой журнал исписала своими соображениями?
– Именно! Ну хорошо, а Урнов, Дмитрий который? Специалист по английской литературе и – профессиональный жокей, лошади его страсть.
…Как показало время, ничьим знаменем Бахтин не стал. Оставался до конца самим собой – только.
Но я сейчас не об этом.
Как-то пришла к Михаилу Михайловичу с новостью: я замуж вышла.
– Да ну! За кого же?
– За Юлия Даниэля.
– Приходите вдвоем непременно!
– Да я уговаривала идти вместе, а он стесняется, говорит: «у него» – у вас, то есть, «знания огромны – о чем ему со мной беседовать?»
– Пусть приходит. Передайте ему: все, что я знал, уже забыл.
Только Юлий, вообще-то человек не робкого десятка, откровенно трусил первый раз в жизни и идти не решался. Воспользовался приглашением и появился в доме Бахтина с опозданием.
На кладбище мы отправились вместе. Народу было много. Там, на кладбище, ко мне подошла одна из сиделок, позвала в дом, помянуть как положено. Сказала, что сами собрали скромный стол, сами напекли поминальные блины, чтоб проводить по чести человека, ставшего им близким…
…Мы вошли в дом, и я представила Юлия Турбину. Тот побледнел обморочно. Удрученная потерей любимого человека, похоронами, мартовским морозом, я не сразу поняла, в чем дело. Только потом вспомнила. А дело было в том, что во время суда над Синявским и Даниэлем в прессе появилось групповое письмо университетской профессуры. Мне говорили, что Турбина обязали написать текст, – вроде он согласился, но с условием, что его подписи не будет. Подпись, разумеется, поставили. То ли он решил, что Даниэль тут же, на поминках, устроит скандал…
