— «Тебе во всяком случае стоит сохранить пакет акций, — посоветовал Уилсон, — но заявляю сразу: они вряд ли позволят тебе сохранить лайнер «Глобал-один». Частное лицо не может иметь собственный 747-й!» «Позволят? — загремел я, — что значит позволят? Да кто посмеет отказать Данбару в его желаниях? Кто посмеет отказать Данбару в его капризах?»
— Ну, разве что сам Данбар, — отозвался Питер. — Только у него для этого есть власть, или только что была власть, или когда-то была власть.
— Я сделаю это условием дарения. Клянусь Богом, все будет по-моему!
Стук в дверь заставил Данбара умолкнуть. Его глаза округлились: он стал похож на загнанного зверька.
— Быстро! — Питер, подпрыгнув, бросился к нему и зашептал: — Притворитесь, что вы приняли свои таблетки, но только не глотайте! Завтра, старичок, нам предстоит великое бегство, великий побег из тюрьмы!
— Да, да, — закивал Данбар. — Великое бегство… Войдите! — величественно воскликнул он.
Тихо напевая себе под нос тему из кинофильма «Миссия невыполнима», Питер подмигнул Данбару. Тот попытался было подмигнуть в ответ, но не смог этого сделать одним глазом, поэтому несколько раз мигнул обоими.
В палату вошли две сестры, толкая перед собой тележку. На тележке стояло множество стеклянных пузырьков и покачивался столбик пластиковых стаканчиков.
— Добрый вечер, джентльмены! — радушно произнесла сестра Робертс — та, что постарше. — Как вы сегодня?
— Не приходило ли вам в голову, сестра Робертс, — начал Питер, — что в душе каждого из нас может быть больше одной эмоции, не говоря уж о том, что у нас двоих их явно куда больше одной?
— Опять за старое, мистер Уокер, все зубоскалите! — посетовала сестра Робертс. — Мы ходили сегодня на собрание?
— Мы ходили на наше собрание. И я счастлив вам доложить, что мы испытали теплое чувство товарищества, будучи бок о бок с нашими товарищами по товариществу.
Сестра Малдун невольно хохотнула.
— Не потакай ему! — осуждающе вздохнув, одернула ее сестра Робертс. — Мы же не попытаемся снова сбежать в соседний паб, а?
— Да за кого вы меня принимаете?! — возмутился Питер.
— За буйного алкоголика! — саркастически ответила сестра Робертс.
— Есть ли на свете какая-либо причина, по которой человек может покинуть сей печально знаменитый уголок красоты, — завопил Питер трагическим тремоло, — сей райский вертоград натуральных транквилизаторов, сию долину, по которой струится млеко человеческой доброты, точно шелковая река, врачуя взбаламученные души вашей состоятельной клиентуры?
— Хм, — пробормотала сестра Робертс. — За вами нужен глаз да глаз.
— Здесь, в замке Медоумид, — заявил Питер, обратившись в строгого коменданта-немца, — мы довели режим безопасности до девяноста девяти и девяти десятых процента. А почему не до ста процентов ровно? По одной-единственной причине — потому, ребята, что вы вытолкали одного из надзирающих офицеров за окно, и он всю ночь просидел снаружи и отморозил себе пальчик!
— Довольно молоть чепуху! — отрезала сестра Робертс. — А что эта ваза делает на полу? Сестра Малдун, верните ее на место. А затем, будьте любезны, проводите мистера Уокера обратно в его палату. Мистеру Данбару требуется дневной отдых. Пора попрощаться и оставить его в покое!
— До скорого, приятель! — бросил Джон Уэйн, подмигнув Данбару на прощанье.
Данбар несколько раз зажмурился в ответ, давая понять, что все понял.
Оставшись наедине с Данбаром, сестра Робертс покатила тележку с лекарствами в спальню.
— Я считаю, что мистер Уокер оказывает на вас дурное влияние, — изрекла она. — Он заставляет вас нервничать!
— Да, — смиренно согласился Данбар. — Вы правы, сестра. Он немного навязчив. Иногда он меня пугает.
— Это неудивительно, дорогой! Сказать по правде, мне никогда не нравилось его шоу «Многоликий Питер Уокер» — я всегда сразу переключала канал. А вот Дэнни Кея[3] могла смотреть хоть каждый день! Это была куда более невинная эпоха. Или Дика Эмери[4] — о, он меня так смешил! — Сестра Робертс ловко взбила подушки для Данбара, пока он сидел на краю кровати — ни дать ни взять, сонный старик.
— Пора нам принимать наше дневное лекарство! — Сестра Робертс выбрала два пузырька и взяла пластиковую чашку из столбика в углу тележки. — Вот тут у нас чудесные таблеточки — зеленая и коричневая, от которых нам будет тепло и приятно, — объяснила она нарочито простым языком, чтобы старый добрый Данбар смог ее понять, — а потом мы примем большую белую, которая избавит нас от бредовых идей, будто наши дочки нас разлюбили, хотя они платят за наше пребывание в чудесном санатории Медоумид, где мы находимся на заслуженном отдыхе после того, как мы много лет были очень-очень занятым и очень-очень важным человеком!
