Князь Лазарь велел призвать к нему писаря. И вот уже тот, макая перо в чернильницу с красными чернилами, записывал следующую грамоту князя:
«Кто серб и сербского рода, кто из сербской лозы и в ком сербская кровь течет, пусть явится на Косово поле. Кто же не явится на бой, пусть лишит его Бог наследников мужского и женского рода. Да не родится от его руки ни пшеница белая в поле, ни лоза виноградная в горах…»
Гонцы с этим призывом-заклинанием помчались во все города и веси Сербской земли.
56
Очередной лагерь Мурат раскинул в Великом поле, которое турки перекрестили в Улу-ова. Здесь султан решил задержаться несколько дольше и уже на следующий день, с рассветом, отправил в разведку сорок всадников во главе с Эфренос-беем. Помимо чисто разведывательных задач, Мурат поставил перед своим прославленным военачальником и задание во что бы то ни стало добыть «языка». Разумеется, не поднимая при этом излишнего шума. И Эфренос-бей с блеском справился с этой задачей. Его отряд дошел до самого Скопле, где его, особенно в это время, никто не ждал, а следовательно, никто и не предпринимал мер предосторожности. И поплатились за такую беспечность трое сербов, плененных турками. Точнее, сербов должно было быть четверо, но четвертый, уложив троих турок, пытался бежать, подняв при этом крик. Его тут же сразила острая стрела.
Впрочем, добыча и без того попалась в руки Эфренос-бея неплохая. Один из тройки пленных оказался сотником в дружине скопльского властелина. Именно его-то и привели на допрос к Мурату. Во время допроса выяснилось, что сербское войско стоит уже южнее Приштины, перекрывая ущелье Качаник.
Впрочем, сербский сотник, естественно, не был осведомлен о том, что сербы уже переправились на другой, правый берег Южной Моравы, ибо и у Лазаря лазутчики работали неплохо.
Как бы то ни было, Мурат окончательно убедился в правильности своего выбора и на следующий день приказал выступать в сторону Кратова.
Едва в Кратове успели раскинуть султанский шатер, Мурату доложили, что прибыл посол от князя Лазаря. В другое время султан продержал бы посла столь долго, сколько позволяли нормы приличия. Но сейчас ситуация была не та. Сейчас задержка на день могла повлиять на успех всей операции. И Мурат велел впустить к нему посла сербского немедленно.
Это был логофет Лука.
Выслушав все церемониальные приветствия, положенные в таких случаях, и обменявшись вопросами и ответами о здоровье султана и князя, Мурат неожиданно поднялся со своих подушек и предложил логофету:
— Не вовремя явился ты ко мне с ответом князя Лаз-оглу, посол. Собирался я как раз устроить смотр своему войску… Впрочем, может, ты и вовремя… Окажи мне честь, прими вместе со мной участие в смотре.
В первый миг Лука даже опешил, а великий визирь словно подавился. Мурат был доволен подобной реакцией. Решение это пришло неожиданно, но султан благодарил за него Аллаха. По манере поведения сербского посла Мурат понял, что князь Лазарь выбрал войну. Войско турецкое было огромным, и за исход битвы султан не беспокоился. Но он понимал, что больших потерь не избежать. А это ослабит его и, пусть и на непродолжительное время, остановит его завоевательную политику, даст возможность перехватить инициативу его врагам как внутри Оттоманской империи, так и за ее пределами. Ему выгодно разойтись с Лазарем мирно. И Мурат, оттягивая момент вручения ему грамоты сербского государя, решил действовать методом устрашения: может быть, увидев всю силу турецкого войска, посол испугается и заявит, что ему надобен совет его князя.
Известие о том, что великий падишах собирается выехать на смотр войска вместе с сербским послом, мгновенно пронеслось по всему лагерю. В момент было убрано все лишнее, что могло бы привлечь внимание серба. А и без того ровный строй воинов Аллаха и падишаха выровнялся еще больше. Боевое облачение, латы, шлемы, копья, мечи и сабли еще ярче засверкали на солнце.
Наконец вдали, у шатра султана, показалась небольшая группа всадников в сопровождении телохранителей-чаушей. Впереди на белоснежном коне ехал сам Мурат, чуть сзади, по правую руку от него — логофет Лука, все еще опасавшийся — не ловушка ли это коварного султана. Рядом с послом ехали сыновья Мурата, Баязет и Якуб, а также великий визирь Али-паша. Замыкал группу делибаш — командир личной охраны султана.
