— Думаю, что османы теперь здесь не скоро появятся, — повернулся Милош к своему оруженосцу Юраю.
— Да, господин, мы их здорово проучили.
— И все-таки нужно держать ухо востро. Расслабляться нельзя ни в коем случае. Вукашин с Углешей на Марице показали всем, чем чревато такое расслабление.
Наконец дружина Милоша въехала в родной Тьентишт и остановилась у ворот господского замка. Внимание привлек разгоряченный спор управляющего Слободана, с каким-то седым ссохшимся стариком, рядом с которым стоял кряжистый мускулистый паренек. Старик что-то пытался доказать Слободану, постоянно указывая рукой на мальчишку, а управляющий нетерпеливо отвечал ему, жестикулируя своей единственной правой рукой. Левую он потерял в битве на Марице.
Увидев приближающегося Милоша, Слободан облегченно вздохнул.
— Замучил ты меня, старик. Но Бог, видать, милосерднее тебя. Повернись назад. Приехал господин Милош.
— Что случилось, Слободан? — Милош Обилич, не слезая с коня, приблизился.
— Да вот, господин, этот старик все считал, что я скрываю тебя от него, а у него к тебе якобы некая важная просьба.
Старик подошел к Милошу и взял коня под уздцы.
— Дозволь обратиться к тебе, светлый господин.
— Говори, старик, коли что важное имеешь. Только скажи для начала, кто ты и откуда прибыл.
— Я Миливое, сын себра Жарко из села Лисцы. А привела меня к тебе нужда. О силе и справедливости твоей, господин Милош, ходят легенды, о доброте твоей и вовсе были слагают…
— Говори о деле короче, старик, — недовольно прервал его Милош. — У меня нет времени выслушивать твоих словес плетенье. Я устал после резни с османами, и мне хочется отдохнуть.
Дружина уже спешилась и разбрелась по замку, шумно празднуя свой успех. Рядом с Милошем, правда, тоже спешившись, остался только Юрай, да чуть в стороне стоял управляющий Слободан.
— Взгляни на этого отрока, господин, — дед Миливое Жаркович повернулся к Вуку и взмахом руки подозвал его к себе. — Разве дашь ты ему десять лет? Взгляни, какой он сильный и не по годам развит и сообразителен. Я научил его также без промаха стрелять из лука и рубить мечом с плеча и правой и левой рукой, в чем ты можешь легко убедится. Но разве не юнак-богатырь стоит перед тобой?
Милош спрыгнул с коня, отдав поводья Юраю. Прошелся вокруг Вука, прочно стоявшего на земле, широко, по-мужски расставив ноги, перебросив через плечо лук и прижимая сбоку набитый стрелами колчан.
— Он с двадцати шагов попадает стрелою в яблоко, одним ударом может перерубить толстое полено, — продолжал нахваливать внука старик.
В этот момент Милоша окликнул Юрай.
— Господин, глянь-ка на небо.
Милош задрал голову вверх. Там летела стая уток.
Вук понял намек без слов. Еще только собирался Милош предложить мальчишке продемонстрировать свое умение, а Вук уже снял с плеча лук, вынул из колчана длинную стрелу, натянул тетиву, прицелился. Пораженная насмерть утка упала на землю под одобрительные возгласы увидевших это дружинников. Милош цокнул от удовольствия языком и обратился к Миливое:
— И чего же ты хочешь, старик?
— Родителей Вучка зарубили османы шесть лет назад. С тех пор живет он со мной. Но я стал слишком стар, чую, что приходит время помирать. Прошу тебя, господин, не дай погибнуть молодой душе, пригрей его у себя. Он будет лет через пять-шесть тебе хорошим конюшим и оруженосцем, преданным слугой. Ты ведь уже только что видел его в деле. Не дай юнаку погибнуть, господин.
Милош Обилии еще раз оценивающе, с ног до головы, осмотрел Вука.
— Хорошо, старик, оставляй своего юнака у меня. Я из него настоящего богатыря сделаю.
Тут же, подойдя к Вуку он похлопал его по плечу.
— Молодец. А утку подбери. Свой обед ты заработал честно.
Милош собрался было уходить, но Вук тронул его за руку.
— Без деда я у тебя не останусь.
— Неужели ты думаешь, что я велю вытолкать старика взашей? — улыбнулся Обилич.
42
8 сентября 1380 года за тысячи километров от сербских земель произошло событие, эхом на белом коне промчавшееся по всей Европе и еще раз заставившее вспомнить, что на восточных рубежах ее живет, борется и не желает никому покоряться огромное государство, поглотившее некогда своей безграничностью несметные орды хана Бату, грозившего превратить Европу в свою пленницу и данницу. В этот день на Руси, на поле Куликовом, расположенном в самом устье речки Непрядвы, московский князь Дмитрий Иванович, прямой потомок великого Александра Невского, наголову разгромил бесчисленные полчища бывшего татарского темника, а ныне великого хана Большой Орды Мамая.
