Через пару минут мы пили кофе у него в кабинете.
— Это и есть Таня Иванова, гений местного сыска, — продолжал он меня расхваливать Андрею, который косился в мою сторону с недоверием. Весь его светский лоск как ветром сдуло. Он перестал изображать из себя донжуана, судя по всему, настроившись на серьезный лад.
— Андрей Марусич, — снова представился брюнет и протянул мне ладонь для рукопожатия. Кажется, я вполне сошла за товарища. По-моему, этот человек то и дело кидался в крайности. — Занимаюсь золотом, так что материально не стеснен, — добавил он.
— И что? — мне не понравился его тон. Андрей вел себя так, словно собирался сделать выгодную покупку.
— У меня к вам важное дело, — объяснил он, переходя на «вы», как будто внезапно вспомнил, что мы с ним не пили на брудершафт.
— Рассказывайте, — позволила я, подумав с какой-то обреченностью, что ни дня не остаюсь без работы. Хотя именно такая жизнь мне и нравилась!
— В моей семье из поколения в поколение передается старинная реликвия, — начал Марусич. — Мы принадлежим к древнему датскому роду. Фамильная легенда гласит, что моего предка звали Вальдемаром Готвальдессоном, который приходился родственником королю Регнальду…
Меня поразило, как легко он выговаривает многочисленные чужие имена. К тому же я никак не могла понять, к чему он клонит. Иметь дело с датскими королями мне еще не приходилось.
— Так вот, — продолжал Андрей, — Вальдемар однажды оказался в России. Он, между прочим, имел свой герб на щите. Этот щит вместе с гербом сохранился до наших дней и представляет собой невероятную историческую ценность, — Марусич заволновался. — Его у меня украли! Прямо из сейфа!
— Как он выглядел? — осведомилась я, включаясь в работу.
История бизнесмена меня заинтересовала — нечасто сталкиваешься с подобным. Андрей извлек из внутреннего кармана пиджака две фотографии.
— Варяжский золотой щит с изображением голубого леопарда, — прокомментировал он.
— Действительно золотой? — изумленно переспросила я. До сих пор у меня не было случая ознакомиться с геральдическими символами.
— Да нет же, — возразил раздосадованный Марусич. — Это просто золотая краска, которая означала христианские добродетели, а также могущество и богатство. Леопард говорит о принадлежности к королевскому роду. Он появился на гербе Дании еще при Кнуде VI, поэтому предок и перенес его на свой щит. Леопард на нашем гербе лазоревый, что должно было свидетельствовать о верности, — на этом Андрей закончил краткий экскурс в геральдику. — Впрочем, все это не так важно! Его уже пытались украсть, когда он экспонировался в одном из местных музеев. Я немедленно забрал его с выставки, но так и не уберег! — он расстроенно махнул рукой.
— Ты кого-нибудь подозреваешь? Я и подумать не мог, что у тебя такие проблемы, — сочувственно произнес Мишка.
Хотя мне показалось, что Ефремов уверен, что Марусич бесится с жиру и все его сострадание носит характер исключительно показной.
— Да весь город говорит о какой-то воровской банде! — воскликнул Андрей. — Кому еще мог понадобиться мой герб?!
Итак, мои ожидания насчет нескучного вечера оправдывались. Я снова пришла к выводу, что в жизни ничего случайного не бывает. Не зря же я подслушала тот разговор! И мне пришла в голову мысль, что надо бы навести справки.
— А кто еще знал о существовании герба? — осторожно спросила я.
— Да почти все мои знакомые! Понимаете, трудно удержать подобное в тайне, — засмущался он, прямо как красна девица.
«Еще бы… — отозвалась я мысленно. — Как удержаться и не сболтнуть о королевских предках? Пусть даже и мифических. Еще неизвестно, настоящий ли герб! Хотя ничто не доказывает и обратного. И если щит выставляли в музее, то скорее всего проверяли на предмет его подлинности».
Сделав это глубокомысленное заключение, я сказала, что заеду к Андрею завтра, и добавила:
— А вы мне составьте списочек…
— Так, значит, вы беретесь? — обрадовался он. — Знаете, я даже согласен его выкупить… Только найдите нужных людей… — мой новый клиент заговорил торопливо и как-то даже суетливо, что совсем не вязалось с его солидной внешностью. Кажется, он просто помешан на своей семейной реликвии. — Я уверен, что герб захотят продать за рубеж, — воскликнул он чуть не плача. — А там ищи-свищи…
