– Поставьте машину на нейтралку и снимите ногу с тормоза, – проинструктировал он Чиуна.
– Что называешь ты дивным словом “нейтралка”? – полюбопытствовал Мастер Синанджу, запомнив на всякий случай написанную на пластиковой бирке фамилию служителя.
– Ты меня за дурака, что ли, держишь, приятель?
– Не обращайте внимания, я сама.
Анна поставила рычаг переключения скоростей в требуемое положение.
– А у вас забавный акцент, леди, – заметил парень. – Откуда будете?
– Из Москвы.
– Это рядом с Россией, что ли?
– Совсем рядом, – уточнила Анна.
– Я, знаете, этих русских не люблю.
– Боюсь, что это взаимно, – ответила Анна ледяным тоном.
– А что нам делать теперь? – спросил Чиун.
– Да ты не знаешь, что ли?! – снова взвился парень.
– Мы здесь недавно, – пояснил Мастер Синанджу, – и еще не успели постичь таинства мойки машин в Америке.
– Тогда подними стекла и езжай дальше.
– Но как смогу я повелевать теми, кто будет совершать омовение? Возможно, мне захочется поторопить их. Парень рассмеялся.
– Тут больше нет никаких машин из костей и мяса... Я хочу сказать, людей тут, кроме меня, больше нет. Всю работу делают машины железные.
– А вы, стало быть, владелец? – спросила Анна.
– Не, мэм. Владелец сидит в будке, на том конце. А мое дело – следить, чтобы вы заезжали по очереди.
– Но вы сказали, кроме вас, людей здесь больше нет, – подняла брови Анна.
– Точно так, – подтвердил парень.
Повернув рубильник, он пустил конвейерную дорожку, и машина начала медленно вползать в водоворот крутящихся мокрых синтетических щеток. Нажав кнопку, Анна подняла стекла.
– Несчастный отрок, – печально изрек Чиун.
– С ним что еще такое?
– Он так низко пал, несмотря на молодость.
– Он что, твой знакомый?
– В жилах его текла некогда королевская кровь. Теперь он присматривает за машинами. – Откуда ты про кровь-то знаешь?
– Так написано на его одеждах. Некогда он был эрлом – великим предводителем викингов.
– А-а, – кивнула Анна. – А мне, знаешь, он напомнил выпускника военного училища. У нас дома они точь-в-точь такие. Ему бы больше подошел АКМ в руках.
– Молчи, – поднял руку Мастер Синанджу, во все глаза наблюдая за крутящимися вокруг огромными щетками. – Я желаю в тишине насладиться этим великим детищем американского гения.
Анна послушно умолкла. Принцип работы мойки был небезынтересен и ей. Но больше всего ей хотелось пообщаться с владельцем этого заведения, который, по словам его помощника, сидел у выхода в будке. Интересно, с чего бы он, назвав дело именем советского героя, нанимает персонал с выраженной русофобией...
Конвейер тянул машину дальше – струи воды, снова щетки, счищавшие грязь со стекол, крыши, дверей... Анна почувствовала, как в душе ее начинает нарастать беспокойство – нет, она не боялась американской техники, но все же она была русской в чужой, да к тому же враждебной стране. Да еще внутри этой обмывочной коробки – все равно что в чреве кита. Прямо скажем, довольно неуютно.
Хотя, глядя на Чиуна, этого никак нельзя было сказать. Старик прямо-таки лучился от удовольствия, стараясь смотреть сразу во все стороны и напоминая ребенка, наконец попавшего в “Диснейленд”.
– Взгляни же! – завопил он, тыча пальцем в окно. – Огромные, величественные губки!
Это были, конечно, не губки, а мягкие щетки, состоявшие из толстых пластиковых волокон синего и красного цветов. Они набросились на машину, словно толпа беснующихся дервишей; металл под их натиском недовольно загудел.
Палец Чиуна уже лежал на кнопке опускания стекол. Анна едва успела удержать руку старика.
– Чиун, ты что делаешь?!
– Хочу их потрогать, – упрямым тоном заявил тот.
– Зачем?
– Может быть, мне удастся получить один из этих восхитительных ростков на память, на добрую долгую память.
– Ты же воды напустишь в салон!
Чиун сполз по спинке сиденья вниз. Детское удовольствие на его лице сменилось выражением глубокого огорчения.
– Уже поздно. Прекрасные губки исчезли – и все по твоей вине. Теперь у меня не будет никакого сувенира от первого знакомства с величайшим детищем гения – американской мойкой. Это был тот звездный час, воспоминания о котором должны передаваться из поколения в поколение, а ты превратила величайшее событие в горстку праха.
