Вздохнув, Римо двинулся к трейлеру. Поздно. Идея хорошая, но время ушло.
Подойдя, Римо постучал в дверь. В таких случаях он всегда предпочитал действовать в открытую. Потенциальные жертвы успокаивались, что немало облегчало его задачу.
Лицо, высунувшееся из приоткрывшейся двери, вовсе не походило на физиономию громилы, который, изнасиловав тринадцатилетнюю девочку, отрубил ей руки и ноги Раскаленным топором и оставил истекать кровью в заброшенном доме. Заурядная внешность, пожалуй, только слишком низко надвинут на глаза козырек поношенной рыбацкой кепки.
– Чем могу помочь вам, молодой человек?
– Это вы – Декстер Барн? – спросил Римо.
– А вы как думаете?
– Думаю, что да. – Римо задумчиво изучал обладателя ничем не примечательного лица; под его пристальным взглядом тот поморщился. Ему ведь должно быть около шестидесяти, вспомнил Римо, а выглядит на девятый десяток. Пять лет в тюрьме моложе не делают. Правда, пять лет – не наказание для подобного субъекта. За то, что он сделал, вообще еще не придумано наказания.
– Я слышал, что у вас возникли проблемы с... мм... акклиматизацией, – нарушил молчание Римо.
– Не у меня, – покачал головой Барн. – У тех, остальных. Не хотят они, чтобы я жил с ними, – и точка.
– А как вы думаете: можно их за это винить? – спросил Римо.
Он чувствовал, как в душе его медленно растет удивление. Ему казалось, что, увидев этого человека, он непременно должен почувствовать гнев, презрение, ненависть... хотя бы что-нибудь. Ведь он чувствовал все это, когда впервые услышал историю его преступления; чувства эти усилились, когда он узнал, что насильник, садист и убийца получил лишь пять лет общего режима. Но сейчас, глядя на Барна, Римо не чувствовал ничего. Старик мог бы быть кем угодно – пенсионером, сидящим на лавочке около Глочестерской верфи; пожилым фермером из степей Айдахо; случайным прохожим на улице...
– Да не знаю я, – покачал головой Декстер Барн. – Все свои долги вроде я оплатил. И теперь заслужил, чтоб меня в покое оставили. А люди, они этого не понимают. А я считаю: должен быть у каждого человека свой дом. А не так, чтобы гоняли с места на место, да еще и обзывали по-разному. Это, знаете, в самую душу ранит...
– Глубоко ранит, – согласился Римо. – Прямо будто раскаленным топором...
– Девочку ту мне жалко, – поняв, о чем речь, Барн замотал головой. – Правда жалко, можете верить мне. Я ведь и на суде ее видел – в коляске инвалидной, руки-ноги – обрубки в бинтах, ну, сами знаете... Ужасно мне ее жаль. Знаете чего? Я вам так скажу: если бы она умерла тогда, ей бы лучше было. Как думаете? Лучше было бы, верно вам говорю.
Римо во все глаза смотрел на старика, чувствуя, как холодная волна поднимается откуда-то с самого дна желудка. Усилием воли он подавил ее. Гневу, не уставал повторять ему Чиун, в работе ассасина нет места. Никогда и нигде. От гнева мутится разум, напрягаются чувства, слабеет реакция.
Римо сглотнул. Когда он наконец решился заговорить, то удивился, не узнав собственного голоса.
– Значит, я решил правильно.
– Правильно решили – что, молодой человек?
– Правильно решил, что смерть – слишком легкий выход для тебя, гнида.
Мгновенно уяснив смысл слов гостя, Барн попытался захлопнуть металлическую дверь трейлера, но рука Римо удерживала ее слишком крепко.
Устало опустившись на порог своего комфортабельного жилья, Декстер Барн, подняв голову, посмотрел на Римо. Глаза у него оказались светлые, водянистые – и пустые, лишенные какого бы то ни было выражения.
– Я-то только свой дом хотел, – выдавил он, не сводя глаз с Римо.
– Так получай его. – Чиркнув ребром ладони по горлу Барна, Римо, не выключая его сознания, парализовал дряблое трясущееся тело. Ему еще предстояло немало дел...
* * *
Чиновник в офисе транспортной компании наотрез отказался оформлять ящик.
– Не пройдет, – заявил он молодому человеку по имени Римо Уильямс, который держал этот здоровенный гроб под мышкой с такой легкостью, словно это была деревянная трость.
– Вот как? – удивился Римо. – А с чего бы?
– Правила. Вес не соответствует габаритам. Не спорьте – я же вижу, как легко вы его удерживаете.
