Поев вкусных, горячих пирожков и выпив молока, дядя Тоан и Хоа вышли на улицу.
— Прокачу-ка я тебя сегодня на тракторе, — сказал дядя Тоан. — Кто знает, может тебе и самой скоро придется водить трактор.
— Правда? — обрадовалась Хоа. — Поедем на тракторе?!
— Правда, правда. А в следующий раз и на комбайне покатаю.
— Ой, когда я его в первый раз увидела, — Хоа вспомнила историю с комбайном и засмеялась, — я никак не могла понять, что это за машина такая… А здесь есть женщины-трактористы?
— Конечно, есть. Да ты их увидишь.
— Можно, я вас еще об одном спрошу?
И тут же, забыв о том, что обещала спросить «об одном», она засыпала дядю Тоана множеством самых разных вопросов. Ведь ей все в госхозе казалось новым, необычным и интересным.
А у ребят на уборке арахиса случилось вот что.
Сразу после того как Хоа ушла, Кук подошел вплотную к Нгоку и сказал, чтобы тот извинился перед Хоа. И как можно скорее. Но Нгок отвечал, что имеет на этот счет свое мнение и жить чужим умом не собирается.
Однако большинство ребят поддержали Кука.
— Правильно, Нгок, извинись перед ней, ведь из-за тебя все началось.
— Что вы, ребята, ведь я пошутил, — пробовал оправдаться Нгок.
— Так не шутят. Ты сегодня историю про зайца рассказывал, помнишь, как там все было по справедливости! А сам обидел Хоа ни за что ни про что.
— Глупые у тебя шутки, — добавил Кук.
— Балда! — огрызнулся Нгок.
— Что-о-о? А ну-ка повтори!
На шум прибежал Бан и затрубил в горн, словно уже началась драка.
После этой истории Нгоку было над чем призадуматься.
Он и сам уже раскаивался — не к лицу такое столичному жителю, да еще зовущемуся Чан Хынг Дао. Просто ему хотелось взять реванш за то происшествие в библиотеке, но он и самому себе не решался в этом признаться. Приличней уж было сослаться на неудачную шутку.
Нгок мучительно думал, как бы ему помириться с Хоа. Сделать это нужно было так, чтобы не только ребята остались довольны, но и его авторитет не пострадал.
После полудня события развивались так.
Хоа сидела на тракторе рядом с дядей Тоаном.
Сегодня его трактор разрыхлял верхний слой почвы, чтобы легче было выбирать арахис. Машина шла легко, оставляя за собой глубокие борозды и выворачивая крупные комья земли, пронизанные корнями арахиса и травы.
Трактор приближался к участку, на котором трудились пионеры. Ребята, побросав работу, встретили его радостными криками. Каково же было их изумление, когда рядом с трактористом они увидели Хоа!
Трактор шел медленно, и Хоа разглядела почти всех друзей: Кука — он стоял подбоченясь и молча смотрел ей вслед, Минь, которая что-то радостно кричала, размахивая руками, и звала Хоа. Даже Нгок приветственно помахал рукой, но это, скорее всего, относилось к дяде Тоану.
Трактор проехал мимо, и ребята снова разошлись по местам. Издалека они напоминали трудолюбивых пчел, собирающих пыльцу с цветов.
Пионерский участок остался позади. Трактор перебрался через дорогу, миновал лесозащитную полосу и повернул к другому участку. Вдруг Хоа поднялась.
— В чем дело?
— Я сойду здесь…
— Что, уже надоело? Значит, не быть тебе трактористом!
— Нет, мне не надоело… Но я… я хочу пойти работать к ребятам. Они там все вместе… И Минь мне все время махала…
А Минь уже бежала навстречу подруге.
— Ну вот! Пошли скорее. — Она схватила Хоа за руку. — Будем с тобой работать на одной борозде. Теперь у нас дело пойдет, потому что трактор разрыхлил землю…
Они работали уже довольно долго, как вдруг, откуда ни возьмись, перед ними вырос Нгок.
Он встал, широко расставив ноги поперек борозды, загораживая девочкам дорогу. Минь и Хоа остановились, выжидательно глядя на него.
— Эй ты, жердь бамбуковая, отойди, не мешай! Опять хочешь ссору затеять!
Хоа прыснула от смеха: и впрямь длинные ноги Нгока были как две бамбуковые жерди.
Минь, ткнув Нгока кулаком, в котором была зажата еще не очищенная от земли горсть арахиса, заявила:
— Убирайся! Не то запущу в тебя глиной!
Но Нгок не шелохнулся. Его не запугаешь, он не отступит от намеченной программы! И, подражая интонации и жестам актеров классической оперы, он произнес нараспев:
— О, не за тем мы явились сюда, чтоб множить ссоры и распри!
