— Вот, пожалуйста, приехала в твой госхоз и сразу стала «незаконно присваивать общественное добро». Я только несколько орехов подобрала, они все равно бы там валялись и пропали!
— Я тебе верю, — успокаивал отец. — Знаю ведь, ты ничего плохого не сделаешь.
— Ты-то мне веришь, ну, а ребята? Они думают иначе.
— Правильно. — Отец подошел к ней и ласково пригладил ее мягкие черные волосы. — То, что я тебе верю, еще не все. Нужно, чтоб и ребята тебе так поверили. Вы должны понять друг друга. А для этого тебе надо побольше общаться с ними, завести друзей. Ну-ка скажи, с кем ты здесь подружилась?
— С Минь, Ли Тхыонг Киетом и Ни Ай…
— Что за Ли Тхыонг Киет?
— Это его так ребята прозвали, а вообще его зовут Кук.
— A-а, знаю, отец его работает в первой бригаде. Где же вы с ним познакомились? Уж не он ли принес тебе эту птицу?
Отец показал на клетку, висевшую над крыльцом.
— Он. Я его встретила, когда мы с тобой ходили в Шон-фаунг. Помнишь, я тогда заблудилась…
— Ну и что ты о нем думаешь? Да и о других тоже?
Хоа на секунду задумалась.
— Кук очень вспыльчивый, но прямой и, по-моему, смелый, Минь очень добрая. Ну, а про Ни Ай ты сам знаешь, она хорошая, только вот капризуля и попрошайка.
— Видишь, ты ведь давно уже здесь, а знакомых у тебя мало. Большинства ребят ты не знаешь, и они тебя тоже не знают. Что ж удивительного, если они неправильно тебя поняли?
Хоа резко повернулась к отцу.
— Нет, папа! Нгок как раз меня правильно понял. Он просто подло мне мстит.
— Мстит? Ты что, поссорилась с ним? — удивился отец.
— Ни с кем я не ссорилась. Но тогда, в библиотеке, я сказала, что стыдно быть нескромным. Он хвалился, что он все равно как Чан Хынг Дао.
— Ты, кажется, говорила, что он хорошо читает стихи?
— Да, стихи у него здорово получаются…
— Но ведь ты тоже любишь стихи! Я думал, это поможет вам лучше понять друг друга и подружиться.
Но Хоа не дослушала его. На крыльце показалась чья-то высокая фигура, и Хоа с радостным криком бросилась к дверям.
— Дядя Тоан! Где же вы так долго пропадали? Совсем про меня забыли!
Дядя Тоан засмеялся, снял свою кепку и нахлобучил ее на голову Хоа.
— Ну вот, сразу критику наводишь! Это тебя ругать надо. Я-то на работе целыми днями занят. У нас каждый должен работать за двоих, а то и за троих. Только тогда мы достойны названия нашего госхоза «Единение». А вот ты все бегаешь туда-сюда!
Неожиданно он дернул кепку за козырек, и она съехала Хоа на нос.
— Она у нас не бегает, все больше дома сидит, до сих пор себя гостем чувствует, — сказал отец.
— Не может быть! — воскликнул дядя Тоан. — Какой она гость! Она ведь наша, из «Единения», просто пока учится в Хайфоне.
— Нет, нет, — пыталась возразить Хоа. — Я ничего такого не говорила, я вовсе не считаю себя гостьей…
— А коли не гостья, так хозяйка, верно?
Хоа молча кивнула. Дядя Тоан привлек ее к себе и усадил рядом.
— Послушай-ка, Ван, — повернулся он к отцу Хоа, — хотел тебя спросить кое о чем. Вот высадили каучуковые на этих холмах, ведь там высота почти тридцать пять метров, а они так здорово пошли в рост.
— Дело ведь не в высоте. И высокие склоны можно использовать. Все зависит от удобрений и орошения. Если высаживать террасами и проложить дороги для подвоза удобрений, все будет в порядке.
— Да там все склоны усеяны валунами и щебнем, — как тут развернуться?
— Ничего, наш Тхай понаторел по части техники, все из нее выжмет. Когда там сажали деревья, он велел заглублять борозды, чтобы пройти слой щебня…
Хоа прислушивалась к их беседе. Разговоры эти уже не казались ей, как первые дни, чем-то далеким и неинтересным. Она знала теперь, сколько труда вложено в каждое деревце, в каждое растение.
Но на этот раз деловой разговор был недолгим. Дядя Тоан, оказывается, зашел специально за Хоа, чтобы показать ей госхоз.
Сначала наведаемся в буфет, выпьем молока. У нас здесь молоко парное, просто замечательное. Да и пирожки в буфете вкусные.
Буфет был совсем не похож на городские кафе в Ханое или Хайфоне. Здесь были простые столы и стулья, да и расставлены они были не так красиво, но народу было ничуть не меньше, чем в городе. Люди все время входили и выходили. Никто подолгу не засиживался, все торопились на работу.
