Олгерд стремительно повёл своё воинство по Новгородской земле. Дойдя до реки Шелони, где в неё впадает Пшаги, он внезапно остановился и приказал воеводе Юрию Витовтовичу попробовать войти в город, взяв несколько сот человек.
Появление на дальних подступах врага новгородцы встретили колокольным звоном. Наспех собранная дружина, подкреплённая горожанами, высыпала на крепостную стену. Враг, по всей видимости, хорошо знал сильные и слабые стороны Детинца. И, вопреки ожиданию, начал с ходу штурм с северной стороны. Воевода ударил кулачищем себя по лбу:
— Ай, дурак! Игор, — воскликнул он, — бегом туды! — и махнул в сторону севера.
— А чё туды? — не понял Егор.
— Чё! Чё! — передразнил занервничавший воевода. — Тама вражина.
— Эй, — махнул рукой Егор, — за мной!
Они примчались вовремя. Литовцы, почти не встретив сопротивления, быстро миновали земляной вал и начали рубить близлежащие деревья, чтобы ими перекрыть ров.
У наблюдавшего за ними со стены Егора возникла бредовая идея; напасть на литовцев, которые явно этого не ожидают. Будь рядом кто-то из старших, вряд ли бы это ему удалось. Воевода застрял где-то позади. Посадника не было видно. И Егор, разделив отряд надвое, повёл одну половину к воротам.
Проходя мимо церкви, все встали на колени и попросили помощи. Стража, охранявшая ворота, вдруг воспротивилась и заявила, что без разрешения посадника или воеводы они их не откроют. Правда, один из воинов сказал, что видел, как посадник недавно выехал из крепости.
— Вот, — Егор вцепился в это сообщение, — где я его искать буду? Открывай!
Но стража продолжала упорствовать:
— Ищите воеводу!
— Он, може, тожить сбёг! — крикнул кто-то из колодников.
Егор понял, что ребята рвутся в бой.
— А ну, вяжи их! — крикнул Егор, подскакивая к одному из них и вырывая из его рук бердыш.
Стражники особенно и не сопротивлялись. Некоторые, побойчее, даже устремились вместе с колодниками.
Занятые своим делом, литовцы никак не предполагали, что на них могут напасть. К тому же предводитель уехал осматривать другие стороны Детинца. Внезапность сыграла свою роль. Многие литовцы, не успев добежать до своего оружия, были убиты. Остальные разбежались.
Каким-то чутьём Егор понимал, что преследовать их нельзя. Сами могут попасть в ловушку. Ведь не с такими силами они будут штурмовать. Эти только ведут подготовку. Он еле вернул своих разгорячённых бойцов. И, оказалось, вовремя. Вернувшийся Витовтович малость не успел. Ворота захлопнулись перед его носом.
Страж был прав. Посадника в Детинце не было. Нет, он не струсил. Он поскакал к отцу, чтобы поторопить того для скорейшего выезда из города. Он ужасно испугался: а вдруг литовцы возьмут город, что будет с... Марфой. Выпроводив их в деревню, он вернулся к себе.
Не успел усесться в кресло, как услышал знакомый топот. И опять удар в двери и громкое восклицание:
— А сказали, посадник сбег!
— Отрежь тому язык, — буркнул Фёдор.
— Ну, всё! Милуй Игора и его банду! — провозгласил тот, шлёпнувшись на ослоп. — Вот мерзавец! Связал стражу, вывалился за стены...
Фёдор приподнялся, опираясь на стол руками:
— Предал?
— Да ты чё? Я же сказал... милуй! Прогнал Игор литовцев. Понял? — широкое монгольское лицо воеводы светилось радостью.
Но что-то непонятно было посаднику. Уж больно легко всё получилось. Такого он ещё не встречал. Литовцы — не дети, а опытные воины, это он знал хорошо. И какой-то Егор, не имеющий опыта, так легко...
— Воевода, — усаживаясь, произнёс Фёдор, — ты чё-то не то говоришь. Кто такой Егор? Деревня! Понял? Он телегу-то впервые увидел.
— Так ты же, — лицо воеводы ощерилось, — хотел его на моё место!
— Это... так... погорячился. Вина моя...
— Посадник, — воевода заворочался, ослоп под ним затрещал, — я, — он ударил себя в грудь, — человек простой. Но... Игор... он мотет, могет!
Фёдор фыркнул:
— Чё могет?
— А чё ты сказал! Ты чё на его так... — воевода склонил голову, его серые глаза так и впились в хозяина.
— Я? Да ничего. Но он... убивец! Воевода неожиданно грохнул кулаком о стол:
— И чё?.. Ты обещал? Обещал. Держи слово, посадник! — последние слова несли в себе угрожающие нотки.
