— Среди зверей и бесовских страхований, — опять за него закончил князь.
Улыбнулся и владыка. Но продолжил:
— Сергей — сама смиренная кротость. Его любимая одежда — сермяжная ряса. При нём лыковый кузовок. Он может со всеми ужиться, даже со зверьём. Он так меня напугал, когда явился медведь и бросился к нему. Я не знал что делать, кого звать на помощь. Кругом — глухой лес. Гляжу, а он обнял мишку и кормит его из кузовка малиной. Весть про его отрешённую от мирской суеты жизнь, его беспредельное почитание Бога нашего Иисуса Христа, облетела всю округу. Одним из первых к нему из Смоленска, — на этом слове он сделал ударение, — явился сам архимандрит Симон с большим имуществом. Вот так-то! Хоть я и старший, но он на меня так воздействовал, что я, побыв с ним, больше не мог оставаться мирянином. И вот я перед вами. Ты знаешь, князь, что он обладает многими качествами, дарованными ему небом?
Князь ответил:
— Брат Стефан, столько я прожил рядом, а до рассказа митрополита, признаюсь, о нём не слышал.
Игумен досадливо улыбнулся:
— Миряне говорят: пока петух не клюнет...
— Да! — признался Симеон и тяжело вздохнул. — Мы такие! А что он, действительно может лечить разные хвори?
Кивнув, игумен сказал:
— Приехал к нему один смерд. Привёз тяжелобольного ребёнка и попросил Сергея, чтобы тот помолился за него. Пока брат молился, дитя умерло. Смерд ворвался к Сергею и стал его укорять. Сергей смиренно слушал, а когда тот умолк, он сказал: «Иди, успокой дитя». Ребёнок-то оказался жив.
— Да! Теперь я верю в священную силу твоего брата. И хочу обратиться к тебе с величайшей просьбой: будь моим духовным наставником.
Стефан внимательно, даже изучающее, посмотрел на князя, улыбнулся и проговорил:
— Хорошо, князь!
Симеон поднялся, извлёк из кармана кисет и положил его на стол со словами: «На благие дела!» и стал прощаться.
Игумен даже не посмотрел на стол, сказав, что на эти пожертвования они откроют ещё монастырь. И уже с порога, повернувшись, князь спросил:
— Благословишь ли ты мою поездку к Сергею?
На что тот ответил:
— Для этого, князь, благословение не требуется. Сергей принимает всякого. А вот от того камня, который ты носишь в душе, он поможет избавиться.
Князь ничего не ответил, только покраснел.
Князь возвращался к себе, пустив коня свободной иноходью. Куда торопиться? К тому же от сказанного игуменом у него остался осадок: «Что он обо мне может подумать? Скорее всего что я ему не доверяю. Да, здесь я опростоволосился. Надо поправить при удобном случае. После такого решения ему полегчало. И это напомнило ему, что, хлопоча о разводе, он ещё не сделал себе выбора. Но он твёрдо знал, что больше искать только выгоду, как сделал последний раз, он не будет. Но кого? Кто ему по душе? И начал перебирать всех потенциальных невест, кого знал. Первой пришла в голову дочь Боярина Вельяминова. Но он тут же её отверг: «Молода, а толста, как бочка». Мысль перекинулась на воеводу Фёдора Акинфовича и его внучку. И её отверг. Он запомнил её как премиленькое создание и глупое до невероятности. Тяжело вздохнув, князь пересёк кремлёвские ворота, оставив на потом принятие своего решения. Одно он знал, что в ближайшее время посетит Сергея. С этой мыслью Симеон появился в палатах.
На одинокого, просто одетого всадника, никто внимания не обращал. А вот конь под ним был сказочно красив. Вороной, шерсть так и горит. Ноги тонкие. Круп поджар. Грива расчёсана и пострижена. Хорошо, что в своё время Калита вывел татей в Московии. Ох, многие голов своих полишались. Теперь люди не нарадуются. Брось гроши на дорогу, подберут и будут хозяина искать. Такое не может не радовать, не то, что у других. Вот и этот всадник едет спокойно. А раньше, точно бы стрелу в спину, коня под уздцы — и поминай как звали.
Дорога пустынна, точно всё вымерло вокруг. Время-то сенокосное. Косят да стога метают. Не успеешь, дождь пойдёт, всё и погниёт. И вдруг дымком запахло. У всадника на душе стало радостней: есть кто-то живой! Он не ошибся. Вскоре наткнулся на телегу, возле которой колдовал средних лет мужичок. А рядом горел небольшой костерок, на котором двое подростков жарили каких-то пташек, нанизанных на прутья.
