Если честно, в глубине души мне немного нравятся те нелепые ситуации, в которые я периодически попадаю. Да, неприятности. Зато потом пульсирует источник юмора и балдежа. Мне не надо то, что лежит на поверхности. Надо то, что стоит в глубине.
Я не очень-то понимаю, зачем люди ездят в отпуск и что хорошего в безделье, на которое, кстати, тратишь больше усилий, чем на сверхурочные? Уезжая на месяц из Магадана, теряешь социальный статус, хоть он и не Бог весть какой, но превращаться из журналиста местного масштаба в какого-то аморфного отдыхающего или, того хуже, санаторного больного — попросту противно. И тошнотно. Можно было бы и здесь навести шороху, но столько усилий при этом придется потратить, что вся операция потеряет рентабельность и смысл.
Уезжать из города в отпускную пору стоит, если наслаждаться жизнью, но что означает это затейливое словосочетание в наше время? Поглощение дефицитов, как это было в доперестроечные времена?
Но ведь сегодня главный дефицит — деньги, а все другое можно получить, никуда не выезжая. Даже очередь отстаивать не придется.
Все можно достать дома, сэкономив на оплате проживания. В прежние времена даже в кошмарном сне не могли присниться такие цены за комнату, за койку. Но если крыша над головой есть, можно осуществлять план по насыщению организма питательными веществами в виде помидор, огурцов, кефира повышенного качества. Все вместе взятое скрашивает отпускное существование. Правда, когда говорят «полезно» вместо «вкусно», мне будто мышьяка подложили.
Параллельно (и перпендикулярно) я выполняю программу разумной экономии. Можно, не покупая кефир, парное молоко, сберегать деньги. Но если не покупать это же в Магадане, экономия в два раза выше.
Надо тратиться в Питере, наслаждаясь ценовой разницей. Может, навалиться на мясо, шашлыки? Это тем, кто не боится лопнуть. Я-то уже давно отдаю себе отчет в том, что во второй половине дня не стоит пить кофе и есть котлеты.
Было сильное искушение пролоббировать лобовое стекло к своему «Жигулю», стеклоподъемники, тормозные колодки и дворники и прочие агрегаты, но как все эти тяжеленные вещи везти через всю страну?
Надо использовать преимущества погоды, побольше гулять по аллее. Только жаль тратить время, ведь этот ресурс не возобновляемый. Совмещаю прогулки с покупками. В маленьком городке куда еще ходить, кроме магазинов? Товары здесь не китайские, а добротные, европейские, недосягаемые в Магадане из-за тарифов на грузоперевозки. Осмотреть достопримечательности можно за один день. Приходится убеждать себя, что жизнь прекрасна.
Не перевелись еще такие путешественники: из маленького поселка (тысяча жителей, в небо дыра) едут за тысячу верст, чтобы попасть в аналогичное местечко: в небо дыра, между кладбищем и зоной. Я вот тоже уехал из Магадана, чтобы попасть в такой же Магадан, только значительно меньше. И без областных структур.
Колымский пейзаж неполон, если поле зрения не пересекает колючая проволока. Сколько же этой проволоки, если весь Советский Союз опутан?
Глазеть на чужую жизнь вообще-то тяжело, когда попадаются люди богатые и молодые. Моментально понимаешь свою второсортность.
Мне не надо музеев, Медного всадника и Петродворца. Обычная жизнь — как музей под открытым небом. Я бы с мамой поехал повидаться, да нет ее уже на белом свете.
Стоит выпить пива, и жизнь кажется не такой уж безнадежной и пущенной псу под хвост. Будто бы можно ее слегка подкомментировать для назидания потомкам: как преодолевал трудности, которые им не снились. Начинал при лучине, шел в ногу с эпохой, но теперь стал отставать.
Конечно, кто-то ищет в отпуске необычных чувств, эйфории, такого счастья, которое в принципе невозможно в мирные будни. А кто-то, словно снятый с креста, мечтает о простом покое для зализывания ран. Кому-то надоела обстановка в столице и в окрестностях, тянет за рубеж страны, в экзотику, а тебе, малоденежному, и загаженный лес — земля обетованная, поскольку тепло в одной рубашке, тело жадно дышит просмоленным хвойным кислородом свободы.
Вся древняя история творилась в Египте при страшной жаре, а в блокадном Ленинграде во Вторую мировую войну фанатики-химики продолжали свои научные поиски в нетопленых лабораториях, и химические реакции проходили не при положенных двадцати градусах тепла, а при более низкой температуре, потом иностранные коллеги удивлялись экстравагантности русских исследователей.
