Эта тушенка из Семиумапалатинска.
Там мясо перерабатывают.
А коровы поступают из Не-Вады.
Телефон недоверия
Новенькая, с иголочки классическая ель с широкими лапами, белоствольная береза, огромная черемуха, ольха с осиной, растущие наперегонки, сосны, вызывающие приятие, обаятельные существа с нежной душой и ароматом юной свежести. Лес настроен ко мне благожелательно, волнуется под ветром, и деревья наперегонки шепчут важные, особые слова, которые я смутно понимаю, но никак не могу отыскать во внутреннем словаре. Сосны вызывают во мне умиление и густую смоляную слезу — жгучую, янтарную, соленую и сладкую одновременно. К моим глазам тянутся ромашки и тимофеевки, васильки, колокольчики, осот, слегка дрожащий под тяжестью медосборщицы. Крапива, иван-чай и мать-и-мачеха, Иван да Марья. Я должен догадаться сам, что где. Клевер и земляника как бы говорят на языке ароматов: вспомни нас, вспомни детство свое, босиком пройдись по прожитым годам.
Лес пьянит меня, как легкое вино, впервые выпитое на Кавказе, когда с моим маленьким сыном, как раз научившимся говорить, впервые оторвался от земли, перепрыгивал ущелья. Да и в этом городке приозерном достаточно зелено для полноценного дыхания. Есть липовая аллея, возраст деревьев — более 200 лет. Там и памятник Маугли в окружении голубых елей. Он очень похож на моего сына, а Багира на нашего кота. Сладкий у меня кот, как мед, черный, как деготь, как ложка Дегтя в бочке меда.
Во дворе одного из домов неожиданно нахожу черного котенка, сердце екает, пытаюсь погладить животное и угостить копченой воблой. И он благодарно тянется понюхать мое пивное дыхание.
Из карманного приемника льется классика. Мнится молитва органиста: «Бах ты мой». Потом я убедился, что под музыку Баха и шелест дождя в дачном домике Стаса бывает самый целебный сон. Печурка в домике невидимо тлеет, источая тепло. Внутри потрескивают пиломатериалы, будто крысы едят макароны. У меня природа ассоциируется только с отдыхом, а не с работой. Наползает холодок, туча вертится, как веретено. Нити серые дождя ноги мне опутали. Они похожи на косы, за которые хочется дернуть, как соседку по парте Инну в пятом классе. Эх, лето! И все-таки теплей здесь, чем в Магадане. Ты чей? — Бичей.
На западе, — передают по радио, — запрещено употребление ряда лекарственных трав из-за канцерогенного эффекта. В том списке кошатник, окопник, сабельник. Мать его, РОСТО-папа! Все отравили, сами попортили здоровье, теперь нас травят ядовитыми травами и гнилой идеологией.
Брожу праздным отпускником по городку, и это не надоедает. Солнце поднимается к 11 часам, а я уже выпил пива № 4, и пивное возбуждение дает ощущение незначительности проблемам, которые еще только предстанут передо мной.
Городок в основном состоит из пятиэтажек, но сохранился и частный сектор, сплошные Поленовские дворики с картины классика, дома с яблоньками, поленницы, бабочки — они путано, как мысль засыпающего, летят над огородом и газоном. В дырку забора выглядывает астра, хочется добавить «венгра». Хорошее слово «полено», не путать с чуркой.
Возле улицы Суворова расположены Гагарина, Гоголя. С Суворова, будто перешагивая столетия, сворачиваю на Урицкого. На углу новый дом — в стиле новых русских. Не такой уж наивняк, коль имел он особняк. Солнце наполняет все мое существо жилым теплом. Здесь тоже, как в Магадане, в солнечный яркий день в тени дома отдает погребом. Усталость от охлаждения внутренних органов. Кстати, не переименовать ли в Магадане 3-й Транспортный переулок в улицу Тройничного нерва? Недавно слышал, появилось ООО «Троянский копь». Лечение тройничного нерва тройным одеколоном в лошадиных троянских дозах. Интересно, есть ли ветеринары гомеопаты?
