— …которое кардинал оказывает на государя Франции.
Все мы молим Господа о скорейшем выздоровлении его величества, но если это произойдет…
— Король может снова изменить свое решение под влиянием кардинала — вы это хотели сказать, не правда ли?
Монморанси ответил поклоном.
— Вот что я отвечу на это. Состояние моего старшего сына таково, что в самом недалеком будущем Франция получит нового короля. И этот монарх не будет дорожить своим министром — об этом уж я позабочусь, — с усмешкой продолжала вдовствующая королева. — Однако вопрос о судьбе Ришелье необходимо решить безотлагательно. Прошу вас высказаться, господа! Итак, как мы поступим с кардиналом?
Карты были открыты. Слово сказано. В зале сразу сделалось шумно. Говорили все разом, спорили, горячились.
Вспоминали о жертвах кардинала, приходя во все большее возбуждение. А та, чьими стараниями Ришелье менее пяти лет назад получил кардинальскую шапку, теперь, желая его гибели, со злой улыбкой на устах наблюдала за людьми, которым она только что обещала свое покровительство в деле расправы над ненавистным министром. Воистину от любви до ненависти один шаг…
* * *
— Итак, господа? — Королева-мать снова обвела взглядом собравшихся. Что заслуживает тиран?!
— Думаю, его следует сослать в Рим. Пусть Папа Урбан Восьмой пристроит его в своей канцелярии, — предложил де Гиз.
От Марии Медичи не укрылось, что де Гиз, произнося эти слова, бросил быстрый взгляд на Леклера дю Трамбле, молча стоявшего в углу.
— Нет, — возразил Бассомпьер, тот самый блестящий Бассомпьер, служивший его высокопреосвященству «кошкой, лапами которой обезьяна выгребала из печки горячие каштаны». Предоставляя славному маршалу ратные труды и победы, Ришелье оставлял себе награды и похвалы.
Итак, Бассомпьер сказал «нет».
— Заточить в Бастилию, чтобы в ней и издох!
Отсюда следует, что кардинал порядочно досадил маршалу.
— Право, вы несете вздор, господа! — вскричал Монморанси. — Вздор! Ришелье погубил Шале, Орнано, приора Ванд омского! Он отправил на эшафот Бувиля. По его приказу казнен Франциск де Росмадек, граф де Шапель! Он убийца, господа, и щадить его нечего! Я говорю — кровь за кровь: кардиналу снести голову с плеч!
— Браво, герцог! — возбужденно отвечала Мария Медичи. — Я никогда не сомневалась в вашей решимости идти до конца. И я разделяю ваше мнение.
Тут королева-мать повернулась к дю Трамбле. Взгляд ее не предвещал ничего хорошего.
— А знаете, герцог, почему де Гиз так милосерден к кардиналу?
При этих словах королевы-матери де Гиз сделал легкое движение, собираясь что-то сказать, но Мария Медичи властным жестом остановила его.
— Не надо оправданий! Я прекрасно знаю все, что вы можете сказать, герцог де Гиз. Послушайте лучше меня.
Де Гиз ответил легким поклоном и сложил руки на груди.
Дю Трамбле, изо всех сил старался казаться спокойным.
— Как вы думаете, Генрих, кто из нас в наиболее двусмысленном положении? — все с той же недоброй усмешкой спросила королева-мать, снова поворачиваясь к Монморанси.
— Очевидно, ваше величество имеет в виду себя, — почтительно отвечал герцог.
— Отнюдь! Вовсе нет, мой благородный и бесхитростный Монморанси! Разве это у меня есть старший брат, который в монашестве зовется отец Жозеф?! Который вхож к нему днем и ночью?! Подобную привилегию имеют еще только двое: Комбалле и Марион де Лорм, но они ведь не мужчины, — ядовито продолжала Мария Медичи. — И разве это я так упорно отмалчивалась, стоя в углу все это время, пока вы, господа, произносили все эти речи, от которых, я уверена, у господина кардинала сейчас случился приступ подагры?!
Все взгляды обратились на дю Трамбле. Он заметно побледнел.
— Ваше величество, вы несправедливы ко мне!
— Разве сказанное мной не соответствует действительности?
— Нет, все правда.
— Вот видите!
— Но ведь это никак не подтверждает мою нелояльность.
— Но к не доказывает обратного.
— Вы лишаете меня своего доверия! Только оттого, что Франсуа близок к кардиналу?! В таком случае, ваше величество, я прошу вас принять во внимание, что я не виделся с ним вот уже полгода и отношения у нас далеко не родственные.
