Клаудия сказала:
— И чем ты теперь занимаешься?
— Управляю отцовской ткацкой фабрикой.
— Но ты же вечно твердил, что ни за что не станешь там работать. Ты собирался стать независимым, жить собственной жизнью…
— Так и было — какое-то время. Я работал в «Бордерз», потом переехал в Йоркшир. Пожил пару лет в Германии и наконец обосновался в Нью-Йорке. Торговал на бирже шерстью. Но тут скончался мой отец, фабрика стала приходить в упадок, и ее чуть было не выставили на торги, так что пришлось мне возвратиться домой.
Казалось, он ужасно доволен собой.
— И ты заново наладил работу, — сказала она. Это было утверждение, не вопрос.
— Пытаюсь. По крайней мере, мы уже выбрались из долгов и начали получать крупные заказы. Удвоили количество рабочих мест. Ты обязательно должна приехать посмотреть. И оценить наши изделия.
— А что это за изделия?
— Твиды, только не такие грубые, как выпускались при моем отце. Прочные, но не тяжелые. Очень ноские. Универсальные — думаю, это подходящее слово. Самых разных цветов.
— Ты сам разрабатываешь узоры?
— Да.
— И откуда поступают заказы?
— Со всего мира.
— Это же здорово! А где ты живешь?
— В старом отцовском доме.
В доме старого мистера Баллатера. Клаудия прекрасно его помнила: дом стоял на вершине холма, над городом. Его окружал просторный сад с теннисным кортом, где они провели немало летних деньков, потому что Магнус, который был на год старше Клаудии и Дженнифер, тоже входил в их веселую молодую компанию. После школы он решил изучать текстильный дизайн и в их последнее лето приехал домой, окончив в колледже первый курс.
То было особенное лето — по нескольким причинам. Во-первых, погода стояла исключительно жаркая и сухая, поэтому долгими светлыми вечерами они отправлялись на рыбалку, бродили по берегам реки и часами стояли с удочкой, дожидаясь, пока клюнет форель. Во-вторых, в тот год в Инверлоссе устраивали особенно много праздников. К тому времени они уже повзрослели и принимали участие во всех пикниках, турнирах по гольфу, теннисных состязаниях, вечеринках с шотландскими танцами и ночных барбекю на пляже. И главное, что ей запомнилось, — Магнус, предводитель их шумного кружка, с его неисчерпаемой жизненной энергией и жаждой приключений. Казалось, ему неведомы усталость, плохое настроение или скука; у него была собственная машина; он настаивал на том, что жизнь надо проживать на полную катушку, и старался наполнить радостью каждый ее день.
— Расскажи мне о себе. — Пролетев через городок на бешеной скорости, они выехали на дорогу и сейчас неслись через поля. — Дженнифер говорила, что ты не приезжала на север почти двадцать лет. Почему ты не была тут так долго?
— Мы с ней никогда не теряли связь. Переписывались, созванивались, а когда Дженнифер приезжала на пару дней в Лондон, то останавливалась у меня — мы вместе ходили по магазинам, посещали театры…
— Но двадцать лет! Надо же, сколько прошло с нашего знакомства! Хорошие были времена… — Он повернулся к ней и улыбнулся, а Клаудия про себя взмолилась, чтобы из-за поворота им навстречу не выскочил грузовик.
— Почему ты не приезжала? Много работы?
— То же, что и у тебя. Изучала торговлю. Набиралась опыта. Основала свое дело.
— Дизайн интерьеров. Дженнифер рассказывала. Где у тебя офис?
— В Лондоне. На Кингс-роуд. У меня магазин и собственная мастерская. Много заказов, порой даже слишком.
— А кто управляет всем этим, пока тебя нет?
— У меня есть ассистентка.
— Похоже, ты добилась успеха.
Клаудия обдумала его слова.
— Да, похоже на то.
Он снова смотрел на дорогу.
— Ты так и не вышла замуж.
— Значит, Дженнифер рассказала и это тоже.
— Конечно. Правда, я не сразу ей поверил.
Клаудия ощутила невольное раздражение.
— Видимо, ты думал, будто единственное, что мне светит, это выйти замуж и нарожать детей. — Голос ее звучал холодно.
— Нет, — спокойно ответил Магнус. — Ничего подобного. Я просто удивился, что такую красивую девушку с руками не отхватили давным-давно.
Он произнес это так естественно и невозмутимо, что Клаудия устыдилась собственных резких слов. Она сказала:
— Я предпочитаю жить своей жизнью, — но тут же подумала о Джайлзе, а потом постаралась больше не думать о Джайлзе, потому что Джайлз был в Америке, и мужчина, который в данный момент находился рядом с ней, о Джайлзе понятия не имел. — Мне нравится быть независимой.
