Мадам потопталась возле окна, но потом с криком «мой пирог!» бросилась спасать угощение для дорогого гостя. Тот не смог отвертется от упакованного в коробку гостинца для родителей и под стенания Матильды: «даже чаю не попили…» с Мари под локоток стремительно покинул гостеприимный дом.
Родители Анри жили в пригороде и встретили Мари с распростертыми объятьями. Ей даже неудобно стало: с ними виделась крайне редко. А могла и раньше встретиться и узнать что-то о родителях, с которыми те дружили. Но за все годы не решилась, слишком болезненной была тема. Она с трудом подавила мерзкое чувство зависти, что они — живы, а ее родители — нет.
— Дорогая Мари, ты — прекрасна! — будущая свекровь не жалела комплиментов. Мари сомненьем оглядела себя в зеркало. Анри прыснул:
— Дорогая, последний раз они тебя видали в дивном костюме женщины-змеи, и, причем, даже тогда, говорили, что ты невообразимо мила!
Он, правда, умолчал, о том, что особенно пялился на задницу, обтянутую тонкой блестящей кожей, его папочка, за что даже подзатыльник схлопотал. «В превентивных целях, — заметила мама, — чтоб слюной нечаянно не удавился!».
— Так что будь спокойна — это искренне и без всякой задней мысли.
Они вышли в сад и сели на скамейке в тенистой беседке. К семейному обеду также ожидалась старшая сестра Анри, с мужем и детьми, и родители суетились в гостиной: «Столько гостей, где наш фарфор? Я же говорила, не прятать его в кладовке…» Хрусть, дзинь-дзинь… «Дорогой, только не говори что это он…» И великовозрастных деток сдуло в сад.
— Мари, я знаю, что ты переживаешь, но мои родители знают о моих чувствах к тебе. Ты и представить не можешь, как они рады за нас! — втирал ей Анри, кося взглядом на голую коленку, выглядывающую из-под ее платья, в этот раз вполне приличного, даже для нее. Коленка не давала покоя и притягивала взгляд. Мари посмотрела на нее, но ничего нового не заметила, коленка как коленка. Анри с трудом отвел взгляд, но тот зацепился за декольте и там застрял намертво, а рука сама потянулась к осиротевшей коленке и приласкала бедняжку. Мари с удивлением отметила, что ее кавалер явно выпал из реальности и забыл, где находится. Она воровато оглянулась, со стороны дома раздавались возгласы: «Ты сама говорила, что он вышел из моды», «Это подарок мамы, времен Реставрации», «Такой старый!» «Не старый, а старинный!», и придвинулась поближе, проявляя заботу о любимом, чтоб не окосел, взирая на грудь с неудобного ракурса. Тот не подвел, шустро посадив девушку к себе на колени, и нырнув в ложбинку между грудей, встретивших визитера с радостной приветливостью.
— Мама смотри, здесь наш дядя с какой-то тетей любится! — раздался звонкий голосочек.
— Что ты такое говоришь, милый? — воскликнула молодая женщина, стремительно войдя в беседку и телом закрывая брата от любопытных глазенок.
— Анри! — воскликнула она, негодуя, параллельно пытаясь разглядеть, кого тот прячет в тени беседки.
— И я тебя рад видеть, сестричка! — ответил Анри, прикрывая Мари своим телом от ее любопытных глаз.
— И ничего не любятся, — добавил еще один голосок, — они не успели, это ты, болван, их спугнул — мы же договорились сидеть тихо!
— Дети! — сестрица, забрав девочку и мальчика, племянников Анри, рассерженная и возмущенная (даму сердца дорогого братца не удалось как следует рассмотреть, а сама Мари, ошеломленная появлением стольких действующих лиц, замерла в редком для себя смущении) и гордо удалилась в сторону дома, предполагая, что гостья все равно никуда не денется. Мальчик и девочка, все время оборачиваясь, подмигивали дядюшке, подбадривая его «викторией», в их исполнении больше похожей на «козу».
— Ха, — прокомментировал Анри, — это она вспомнила, как я ее тут застукал с женихом и на фотик снял, чтоб родителей порадовать. Пусть спасибо скажет, ее без этого ее муженек еще бы пару лет мариновал!
— Кажется, я ее помню. Изабелл училась на старших курсах, с ней еще встречался наш преподаватель, тайно, подлец, мы так ей завидовали! Помню, даже шины прокололи… Нет, это не я, по крайней мере, четко этого не помню. Мы были в баре и все стали возмущаться романом преподавателя и студентки. Ведь преподаватели — они общее достояние, как какая-то крыса (извини, я же не знала, что это моя будущая невестка) могла захотеть его в единоличное пользование! Но, вроде, вырубилась раньше…
