— Человек в самом начале своего существования жил дико и одиноко. Он делал все, что хотел. Корни этой дикости и сейчас находятся внутри нас. Многие, особенно это касается женщин, стремятся найти покойное место с единственной целью — чтобы выйти из подчинения родителям. Чтобы жить так, как они хотят. Но такая жизнь далека от монашества. Некоторые, с этой своей дикостью первобытного человека, поступают в монастырь. Однако как только они получат выговор, как только услышат о послушании и покорности, сразу же приходят в негодование. Они говорят: «Меня здесь никто не понимает» — и уходят из монастыря. В конце концов они остаются одни, наедине со своими желаниями. Такое случается очень часто, особенно с женщинами.
С постригом в рясофор Христос примет тебя в свои объятия
Когда я сказал отцу Порфирию, что я уже точно ухожу в монастырь и через несколько дней меня постригут в рясофор, он очень обрадовался. Сколько мы с ним в тот день говорили, каких только советов он мне не давал. Наконец, когда мы прощались, он взял мою руку и поцеловал ее. Это было совершенно естественно. А я, пребывая в атмосфере таинственности, которой он меня окружил, спрашивал сам себя, что бы это могло означать? Тогда он спросил меня:
— Ну, что я сейчас сделал?
— Вы поцеловали мне руку. Мне, окаянному и недостойному.
— Итак, ты должен знать, что с постригом тебя в рясофор Христос примет тебя в Свои объятия, расцелует, ты станешь для Него близким человеком. И Он станет близким для тебя.
Христос сделает твою душу Своей невестой навсегда, в вечности.
Знай, что я буду молиться за тебя, потому что я тебя очень люблю. У тебя тонкая душа и хорошие задатки для того, чтобы крепко возлюбить Христа, так, как Его и должно любить. Христос желает, чтобы такие души были Его невестами.
Если ты от всего сердца возлюбишь Христа, — закончил он, — то у тебя в жизни не будет никаких трудностей. Полюби также послушание и смирение. Тогда ты без всякого понуждения себя, естественно, Христовой любовью будешь любить и всех братьев. Ведь уже не ты будешь их любить, но Сам Христос, живущий в твоем сердце.
Благословите, Геронда
— На Святой Горе, как я тебе уже не раз говорил, я жил как в Раю. Я был очень подвижным юношей, непоседой. Не мог простоять на месте ни минуты. Я любил трудиться и все время находил себе работу. Но все делал с благословения старцев.
Один старец говорил:
— Копай здесь.
Я начинал копать. Затем приходил другой и спрашивал:
— Почему ты копаешь здесь?
— Мне так велел отец Иоанникий.
— Не здесь. Иди вон туда и копай там.
— Благословите, Геронда, — отвечал я и шел копать в другое место.
Снова приходил отец Иоанникий:
— Ну что я тебе говорил?! Я тебя сюда послал? Разве я тебе не сказал, чтобы ты копал вон там?
— Сказали, но отец Пантелеймон благословил меня копать здесь.
— Ну хорошо, тогда продолжай.
Многие считали моих старцев строгими. Мало кто мог с ними жить. Что же касается меня, то я всегда с готовностью исполнял все их послушания и считал их очень добрыми.
Сейчас, вспоминая то время, я понимаю, что они действительно были строги.
Я всегда, и летом и зимой, ходил босым.
У нас в келье не было ни мяса, ни яиц, ни сыра. Мы хранили строгое воздержание. С двенадцати до девятнадцати лет здоровье у меня было просто несокрушимым.
Даже когда тебя обвиняют несправедливо, не возражай
Один монах приехал к отцу Порфирию. Не успел он переступить за порог его кельи, как Старец поприветствовал его такими словами:
— Ну где же ты был, благословенный? Я ждал тебя!
Надо заметить, что этот монах никому не говорил
о том, что собирается посетить отца Порфирия. Поприветствовав брата, Старец стал утешать его, хотя тот еще ничего не успел ему рассказать о своей проблеме. По благодати Божией отцу Порфирию была известна та трудная ситуация, в которой оказался приехавший монах.
— Даже когда тебя обвиняют несправедливо, — наставлял Старец, — не возражай и не расстраивайся. Молчи и терпи, предпочитая, чтобы Бог Сам известил о тебе твоих обвинителей. Только так, а не став собственным «адвокатом» и защищая самого себя, ты выйдешь победителем.
