Хона была вынуждена отпустить Дорис. Она проводила ее к машине, освещая путь карманным фонариком. Затем вернулась в дом продолжать ночную вахту.
Привыкнув к темноте, она смогла передвигаться по комнате. Но все равно заниматься было нечем. Поэтому Хона села у окна, прислушиваясь к ослабевающему шуму дождя, пока он не превратился в одинокие капли, стекающие одна за другой с листьев деревьев и попадающие в бурные потоки, устремляющиеся в канализацию. Мысленно она следовала за Дорис, мчавшейся на машине к городскому причалу. Проследить в воображении путь Арно Хона не могла, так как, возможно, никогда не ездила этим путем. Она пыталась угадать время пути ночных путешественников, вознося молитву, чтобы Дорис совершила свою поездку туда и обратно скорее. Молитву? Да, потому что Исан коварно вовлекла Дорис в болото лжи, и если откроется правда, то Арно станет презирать Дорис не меньше, чем Исан.
Неожиданно Хона вспомнила, что у Адама имелись два фонаря, питающиеся от аккумулятора. Конечно, у доктора тоже не было света, но если он дома и одолжит один из фонарей, то она сделает благое дело до приезда кого-нибудь из семьи Лордов. Тем более, что дождь прекратился совсем.
Не получив ответа на стук в дверь, Хона пожалела, что не позвонила Адаму по телефону перед приходом. Однако дверь была закрыта всего лишь на щеколду, и девушка легко вошла в дом. Она прошла через холл на кухню, которая была точной копией кухни в их с Дорис бунгало. Хона знала о привычке Адама оставлять записки для своего повара на кухонном столе. Осветив фонариком стол, она нашла записку, в которой Адам предупреждал мальчика-повара, что будет в восемь часов. Поскольку до восьми оставалось несколько минут, Хона решила подождать. Либо Адам, либо его слуга должны были вот-вот появиться, а одолжить фонарь мог любой из них.
На самом деле ей пришлось ждать так долго, что она собралась уже уходить, когда шум шагов возвестил о приходе слуги. Его звали Тажу. Маленькая темная фигурка двигалась за лучом фонарика. Увидев Хону, Тажу попытался скрыть удивление потоком извинений за задержку в приготовлении ужина для мастара! Он перечислил в качестве причин опоздания шторм, аварию на подстанции, срыв движения троллейбусов. «Мастар пригласил маам поужинать вместе? — поинтересовался Тажу. — Увы, еда еще не подогрета». Когда Хоне удалось остановить наконец поток его слов и объявить цель своего визита, слуга нашел фонарь и передал его девушке. Но в это время вернулся и сам Адам.
Хоне пришлось все объяснять заново.
— Хорошо, хорошо, — заулыбался Адам. — Все мое — ваше. Я не прошу вас разделить со мной трапезу, потому что сразу после нее уезжаю по вызову. Но сначала я провожу вас. Дайте эту штуку, я отнесу ее к вам.
Держа фонарь в одной руке, он обнял Хону другой, и они зашагали в ногу к ее бунгало. После дождя воздух был насыщен влагой и ароматической смесью запахов. Раздавались ночные шорохи и приглушенные звуки. Пальцы Адама сжали ладонь Хоны. Он молчал. Она тоже не говорила ни слова. Однако Хона чувствовала, что он добивается от нее ответа на немой вопрос, и, хотя она оставила свою ладонь в его руке, такого ответа ей давать не хотелось. Во время этого короткого путешествия в отношениях Хоны и Адама что-то незаметно изменилось. Появилась какая-то скованность. Прежняя непринужденность исчезла. Хона вспомнила его плотоядный взгляд тогда в машине. Теперь его молчание оказывало на нее такое же влияние. Адам подошел к черте, которую, как он надеялся, Хона пересечет вместе с ним. Но она не могла этого сделать, хотя и не хотела его обидеть, потому что не желала, чтобы между ними возникла стена отчуждения.
Хона заметила с облегчением, как машины Дорис и Исан подъехали к бунгало. Машины Арно еще не было. У двери Адам передал ей фонарь и стоял, безмолвно глядя в глаза.
— У вас есть время заглянуть к нам? — спросила Хона.
— К сожалению, нет, — ответил он. Выдержав паузу, Адам потрогал пальцем верхушку капюшона ее плаща. Она еще не скинула капюшон. — Вы знаете, эта вещь, а также вон та, — сказал он, указывая на фонарь, — делают из вас симбиоз Красной Шапочки и Флоренс Найтин-гейл. Проблема в том, что я не знаю, которую из них я люблю больше. — Он снова сделал паузу. — Я почувствовал это только что. Вы понимаете, о чем я говорю?
