Эллис так не хотелось, чтобы наступало утро. Но оно все-таки наступило. Она плохо спала, да ей и не хотелось спать. Мысли роились в голове и не давали расслабиться и отдохнуть. Она размышляла о потерях и приобретениях.
Я ехала сюда с единственной целью — отвлечься от всех дел, поплавать в море, позагорать, посмотреть страну, которую я с детства заочно полюбила благодаря книгам Даррелла. Я рассчитывала просто интересно провести время: побывать в Афинах, попробовать греческие блюда и вина, послушать национальную музыку, посмотреть, как танцуют знаменитое сиртаки. Но я и подумать не могла, что по этому греческому острову пройдет важный в моей жизни рубеж.
К прежней жизни я уже не смогу вернуться, потому что в мою судьбу вошло то, о чем я раньше и не догадывалась. Что бы ни случилось дальше, моя любовь всегда будет со мной. Я люблю Юджина. И дело не только в том счастье, которое мне подарила наша близость. Мне дорого в нем все — его облик, его взгляд, его голос, манера держаться, внимательное и предупредительное отношение и то, как он спокойно и уверенно принимает решения. Да что там! Я могу до конца жизни перечислять все, что мне в нем нравится. Хотя, в сущности, мы очень мало знаем друг о друге.
Но я могу только мечтать о нем. У нас слишком разное положение, чтобы я могла всерьез думать об этом мужчине. Пусть так, все равно дни, проведенные здесь, рядом с ним, останутся самыми счастливыми в моей жизни! И за это я бесконечно благодарна Юджину. Я, пожалуй, скажу ему это, когда он придет меня провожать…
Так думала Эллис.
Утром, после завтрака, она сдала номер и вынесла вещи вниз, в холл отеля. Оставалось полчаса до отъезда. Она с нетерпением выглядывала в окошко, ожидая, что на дорожке, ведущей к входу в отель, вот-вот покажутся Юджин и Кэти. Но их не было видно. Эллис начала волноваться. Ей так хотелось, чтобы у них осталось побольше времени до расставания.
Неужели Юджин забыл о моем отъезде или проспал после вчерашней вечеринки? Нет, это не похоже на него. В чем же дело?
Она ругала себя за то, что не удосужилась узнать номер телефона в доме, где жил Юджин, и теперь не могла позвонить и спросить, что случилось. Она нервничала все больше, не представляя себе, как сможет уехать, не повидавшись с Юджином еще раз, наверное, даже последний. Эллис уже не находила себе места, бесконечно поглядывая то на часы, то на улицу.
Без четверти десять к отелю подъехало такси. Шофер, войдя в холл и увидев девушку рядом с вещами, спросил, не она ли едет в аэропорт. Эллис подтвердила, и шофер, взяв ее вещи, понес их в машину. Эллис была в отчаянии.
Она сказала шоферу, что кое-что забыла, и просила подождать пятнадцать минут, а сама опрометью помчалась по дороге в сторону дома, где жил Юджин. Она бежала по шоссе, не думая даже об автомобилях, неистово сигналивших и на огромной скорости проносившихся мимо нее. Ей было все равно — лишь бы застать его дома, лишь бы заглянуть в его добрые и внимательные серые глаза, лишь бы еще раз поцеловать его упругие и нежные губы.
Ворота оказались приоткрыты. Эллис вбежала на участок. Машины во дворе не было, но она не придала этому значения, стремительно вбежала в дом и почти сразу же столкнулась с пожилой женщиной, делавшей в холле уборку. Наверное, это и есть госпожа Христопулос, мелькнуло у нее в голове.
С трудом переводя дыхание, Эллис поздоровалась и спросила, дома ли Юджин. Женщина посмотрела на странную запыхавшуюся девушку с нескрываемым подозрением, но все же на плохом английском ответила, что никого дома нет. Эллис поинтересовалась, когда и куда они уехали, но женщина, пожав плечами, объяснила, что, когда она пришла на работу, их уже не было.
Эллис поблагодарила женщину и хотела оставить Юджину записку, но вдруг передумала.
Чуть не плача, она бежала назад к отелю. Увидев свою пассажирку сильно расстроенной, шофер участливо спросил, нашла ли она то, что искала. Эллис молча отрицательно покачала головой и, глотая слезы, забилась на заднее сиденье. Шофер попытался ее утешить, но она не поддержала беседу, а поскольку запас английских слов у него был весьма ограничен, то до аэропорта они ехали практически молча.
