Интересно, как я буду возвращаться в отель, подумала она без всякой видимой связи с предыдущим. Уже довольно поздно, водителя он отпустил, сам не сможет меня проводить, потому что не оставит Кэти одну в доме… Несмотря на это у Эллис были какие-то смутные предчувствия, что ей не придется в одиночестве ночью идти по пустынной дороге и замирать от страха.
Она вернулась в кухню, вытащила из духовки свинину, выложила на блюдо, положила вокруг картофель и оживила композицию зеленым горошком. Затем, накрыв все это специальной крышкой из термостойкого стеклопластика, чтобы не остыло, отнесла блюдо в столовую. Юджин тем временем закончил обследование бара, остановив свой выбор на легких сухих винах — белом и красном.
За столом, сидя друг против друга, они произносили серьезные и шуточные тосты. За приятное знакомство, за незабываемый круиз, за успехи Эллис в плавании («чтоб все лягушки от зависти квакать разучились!»), за то, чтобы ее цветочки росли даже на камнях и чтобы этих камней хватило на сказочные замки, которые спроектирует Юджин, и еще, и еще за что-то…
Но больше всяких слов говорили взгляды, которыми они обменивались. В них сквозило столько невысказанных чувств, столько желания продолжить то, что было начато в машине…
Ужин продвигался своим чередом. Голод был утолен, и теперь хотелось отдохнуть и расслабиться. Юджин зажег свечи и выключил общий свет. Он взял подсвечник, бутылку вина, попросил Эллис захватить с собой бокалы, и они перешли из столовой в гостиную. Все, что принесли, поставили на журнальный столик, пододвинув его к большому мягкому дивану.
Сели рядом. Полумрак, создаваемый теплым желтым пламенем свечей, подрагивавшим при малейшем колебании воздуха, настраивал на интимный лад. Эллис было так хорошо, что она не могла не выразить своих эмоций и чуть было не испортила весь настрой этого чудесного вечера, который приближался к своей кульминации.
— Юджин, я весь вечер хочу сказать, что бесконечно благодарна вам за прекрасную поездку и…
— Вот только не надо никаких благодарностей, — довольно резко перебил ее он. — Это еще неизвестно, кто кому больше благодарен. Мне ведь тоже иногда… — Он не договорил и, закусив нижнюю губу, отвернулся.
Эллис видела, как его кадык заходил вверх-вниз. И без слов можно было прекрасно понять его состояние. Конечно, думала она, молодой, полный сил мужчина один воспитывает дочку и, наверное, не так часто у него бывает возможность побыть в женском обществе.
— А что же дома… С кем у вас Кэти? — с сочувствием спросила она.
— О, дома у меня есть замечательная помощница. — Юджин тепло улыбнулся, вспомнив о ней. — Миссис Маргарет Джонс.
Эллис испытала укол ревности. Он взглянул на нее и, увидев, как она вся напряглась в ожидании, догадался о причине этого и решил не мучить ее понапрасну.
— Это почтенная пожилая дама, бывшая школьная учительница. Она давно потеряла мужа и живет одна. У нее нет ни детей, ни внуков, и она относится к Кэти, как к родной. К тому же она сможет помочь дочке подготовиться к школе. Миссис Джонс живет недалеко от нас, и это тоже удобно. Она никогда не считается со временем и, если я задерживаюсь на работе или уезжаю куда-нибудь по делам, остается со своей воспитанницей столько, сколько нужно. Кэти любит ходить к ней в гости, потому что у нее живут две кошки, с которыми можно поиграть. А еще у нас есть приходящая прислуга, которая выполняет другие обязанности по дому. Вот так мы и живем.
Юджин произнес последние слова спокойно, но с некоторой грустью в голосе. Эллис подумала, что, похоже, он, как и она, тоже очень одинок, несмотря на то что у него есть любимая дочь, о которой он трогательно заботится. Та еще слишком маленькая. А ему, наверное, очень не хватает рядом человека, который бы его понимал, поддерживал, интересовался его делами, заботился о нем, в общем — был бы близок ему. Как бы я хотела быть для него самым нужным человеком!
Эллис не могла сейчас разобраться, какие чувства у нее преобладают — доброта, жалость к Юджину или желание находиться рядом с ним. Она боялась ошибиться, а потому не решалась признаться себе, что весь этот коктейль из едва уловимых и трудно определимых ощущений и настроений — не что иное, как зарождающееся неизвестное ей ранее чувство, называемое «Любовь».
