- Понимаешь, если бы они не курили...
Впрочем, у истории с ухажерами нашлось свое продолжение. В один из вечеров некто с университетским образованием и сердцем, переполненным желчью, схоронившись в Ритином подъезде, попытался огреть его шлангом по голове. Марк как раз спускался по ступеням, когда на него нахлынуло чувство тревоги. Это был голос цветка - и он стремился о чем-то предупредить Марка. Тревога, передаваемая на расстоянии... Чувство близкой опасности... Марк вовремя остановился. Выдавая себя с головой, несчастный ухажер выглянул из укрытия. Марк стоял перед ним, сунув руки в карманы плаща, насмешливо улыбаясь. Выражение глаз его было более, чем странное. Ухажер дрогнул, резиновая дубинка упала на пол.
- Попутного ветра! - пожелал ему Марк.
Окончательно сникнув, неудачливый мститель побрел к выходу. Что-то случилось и с ним. Возможно, дело было все в том же цветке.
И тогда же Марк решил, что ложь чересчур затянулась. Пора было как-то решать все эти вопросы, и, вернувшись к Рите, он без обиняков предложил девушке совершить вполне цивилизованный обмен - цветок на мексиканский кактус, каковой он надеялся выпросить у коллекционера-сослуживца. Увы, Марк пренебрег искусством дипломатии и потому потерпел фиаско. К этому времени Рита успела уже что-то почувствовать. Ее интуиция ничуть не уступала интуиции Вероники. Но если последняя не желала делить Марка с посторонней женщиной, то Рита не хотела делиться ни с кем и ни с чем. Она уже не раз заставала Марка "общающимся" с растением. Как всякая нормальная женщина, она не придала этому особого значения, но как истинная женщина немедленно учуяла конкурента. Поэтому, сама удивляясь собственным словам, она заявила, что цветок дорог ей, как память, что его подарили родители и если они узнают, что он пропал... Словом, Марку пришлось отступить. Рита оказалась непростым орешком. Лакомка, она перепробовала массу мужчин, но Марк, как видно, претендовал на лидирующую роль, ибо на нем она споткнулась. Будучи дамой не только образованной, но и неглупой, она разгоняла туман его слов, пытаясь докопаться до первопричины. Но первопричина таилась за гранью ее понимания, и она не в состоянии была постичь странного сочетания в Марке холода и любви. И то и другое порой совершенно искренне демонстрировалось в ее спаленке. Границу между двумя полярными состояниями, мгновение переброса его настроения - она и пыталась постигнуть. Менялась ее тактика, менялись вопросы. Даже на уроках, а она преподавала литературу, Рита научилась совершенно по-цезарски думать и говорить о разном. Ни Пушкин, ни Лермонтов в простоватом семиклассном изложении не мешали ее психологическим экскурсам в страну внутренней логики. Юрким существом, обнюхивая все встречные углы и столбики, мысль ныряла в мглистые лабиринты, нашаривая и выхватывая нечто смутное, абрисом напоминающее разгадку. В роли зрячего Вия выступало сердце. Вглядываясь в очередную "находку", оно надолго призадумывалось, и чаще всего ответа не поступало вовсе.
Странности поведения Марка не укладывались ни в какие рамки. Он приходил с пугающей регулярностью сразу после работы, но к ней или нет - этого она до сих пор не могла сказать. Едва переступив порог, он награждал ее торопливым поцелуем и нетерпеливым шагом устремлялся к подоконнику. На этом цветке он словно помешался. До поры, до времени Рита пыталась с этим смириться. Мало ли у мужчин завихов - рыбалка, домино, пиво. Но тут было что-то особенное. Вблизи этого невзрачного растения Марк преображался. Лицо его разглаживалось, глаза наполнялись явственным свечением. Глядеть на него в эти минуты было и сладко и больно. С нежностью разглаживая посеребренные мягким пушком листья, он что-то шептал про себя, тонкой струйкой из бутыли лил на землю принесенной с собой водой. На губах его показывалась ласковая улыбка, и Рите начинало казаться, что он погружается в какой-то наркотический сон. Такой вид бывает у температурящих людей. А Марк и в самом деле впадал в ставшее уже привычным состояние полудремы. А после он пробуждался и, отыскав глазами Маргариту, шагал к ней, робко протягивая руки. Что-то было не так, но Рита не сопротивлялась. Он словно благодарил ее за что-то и в эти самые минуты почти любил. Возможно, это его сумасшествие и завораживало молодую учительницу. Но почему любовь просыпалась в нем именно в эти минуты и было ли это действительно любовью - на это сердце Риты не находило ответа. А может быть, ответы находились, но она сама не желала их слушать, затыкая уши и ожидая лишь тех слов, которые были ей нужны.
