— Не сказал бы, — признался он.
— Это приспособление для быстрого изготовления картинок, — объяснил Двацветок. — Сравнительно недавнее изобретение. Я весьма горжусь им, но, понимаешь ли, я боюсь, что эти джентльмены станут… э-э, я имею в виду, они, может, будут… ну, вроде как возражать. Ты не мог бы разъяснить им, что к чему? Разумеется, я оплачу их потерянное время.
— В этой коробке сидит демон, который рисует картинки, — коротко перевел Ринсвинд. — Делайте, что говорит этот псих, и он даст вам золота.
Стражники нервно улыбнулись.
— Ринсвинд, я хотел бы, чтобы ты тоже был запечатлен на картинке. Вот так, прекрасно.
Двацветок вытащил уже знакомый волшебнику золотой диск, прищурившись взглянул на поверхность кругляша, потом пробормотал: «Думаю, тридцати секунд будет в самый раз», — и оживленно скомандовал:
— Улыбнитесь, пожалуйста!
— Улыбайтесь, — прохрипел Ринсвинд.
Из коробки раздалось жужжание.
— Готово.
Высоко над Диском парил второй альбатрос. Он летел так высоко, что его безумные оранжевые глазки видели весь Плоский мир — и даже все огромное, сверкающее Круглое море. К одной из ног птицы была привязана желтая почтовая капсула. Далеко внизу, невидимый за облаками альбатрос, доставивший патрицию Анк-Морпорка первое письмо, неторопливо взмахивал крыльями, возвращаясь домой.
Ринсвинд изумлённо смотрел на маленький стеклянный квадратик. Это действительно он — крошечная фигурка, совсем такая, как в жизни. Стоит на фоне группы стражников, лица которых сведены перекошенными от страха ухмылками. Толпящиеся вокруг Ринсвинда люди вытянули шеи, заглядывая ему через плечо, и загудели в бессловесном ужасе.
Ухмыляющийся Двацветок извлек из кошелька пригоршню мелких монеток по четверти райну и подмигнул волшебнику.
— У меня были похожие проблемы, когда я останавливался на Коричневых островах, — сообщил он. — Тамошние жители посчитали, что иконограф крадет у них частичку души. Это ж смех, да и только!
— Аг-ха, — отозвался Ринсвинд, а потом поскольку одного «аг-ха» было как-то маловато для поддержания разговора, добавил: — Однако, по-моему, я здесь не очень на себя похож.
— Обращаться с ним очень легко, — продолжал Двацветок, пропуская его замечание мимо ушей. — Смотри, тебе нужно всего-навсего нажать этот рычажок. Всё остальное иконограф сделает сам. Сейчас я встану вот здесь, рядом с Хруном, а ты снимешь меня на картинку.
Монеты непонятным, ведомым только золоту образом успокоили возбуждение собравшихся, и через полминуты Ринсвинд с удивлением обнаружил, что держит в руке миниатюрный стеклянный портрет Двацветка. Маленький турист размахивал огромным зазубренным мечом и улыбался так, словно сбылись все его мечты.
Они пообедали в небольшой харчевне рядом с Медным мостом; Сундук всё это время просидел под столом. Еда и вино, значительно превосходящие по качеству то, чем обычно довольствовался Ринсвинд, помогли волшебнику отчасти расслабиться. Всё не так уж и плохо, решил он. Чуть-чуть изобретательности, немножко смекалки — вот и всё, что нужно.
Двацветок, казалось, тоже о чём-то размышлял.
— Видно, трактирные потасовки довольно обычная вещь в этих краях… — задумчиво глядя в кубок, сказал он.
— О, очень даже обычная.
— И, наверное, постоянно страдает меблировка, бьётся утварь?
— Мебли… а, понял. Ты имеешь в виду лавки и всё такое прочее. Да, скорее всего.
— Это, должно быть, очень огорчает трактирщиков?
— Я как-то никогда об этом не думал. По-моему, это их профессиональный риск.
Двацветок задумчиво посмотрел на волшебника.
— Здесь я, возможно, смогу помочь, — сообщил он. — Риск — это моё ремесло. Послушай, тебе не кажется, что эта пища чуть-чуть жирновата?
— Ты сам сказал, что хочешь попробовать типичную морпоркскую еду, — напомнил Ринсвинд. — Так что ты там говорил насчёт риска?
— О, про риск я знаю всё. Это моя работа.
— Я так и думал, что ты произнёс именно эти слова. В первый раз я им тоже не поверил.
— Нет, лично я риску никогда не подвергаюсь. Пожалуй, самое захватывающее приключение в моей жизни случилось со мной, когда я опрокинул чернильницу. Нет, я оцениваю риск. Изо дня в день. Тебе известно, какова вероятность того, что в квартале Красного Треугольника в Бес Пеларгике случится пожар? Один к пятистам тридцати восьми. Это я сам сосчитал, — с оттенком гордости добавил он.
