Чем больше Гас думала, тем больше убеждалась в своей правоте. С момента появления Джека Бриджит только и говорила о своем новом родственнике и постоянно допекала ее и Джека вопросами об их отношениях.
– Наверное, это сцена из какого-нибудь балета. – Гас не могла удержаться от смеха. – Зигфрид и Одетта танцуют паде-де среди уздечек и седел.
Смех замер у нее в горле, когда она увидела, что делает Джек.
Он снял со стены два седла и попону, которая вполне могла сойти за одеяло, и разложил их на полу в некоем подобии постели.
– Это для чего? – подозрительно спросила она.
Он протянул руку, словно приглашая ее лечь. Его многозначительная улыбка говорила о том, что мистер «Тихий, но смертельно опасный» задумал нечто другое, помимо ночного отдыха.
– Мне кажется, Бриджит опомнится, – сказала Гас без особой уверенности. – Она обязательно выпустит нас отсюда.
Он продолжал улыбаться.
– Это после всех ее ухищрений? Ни в коем случае. Кстати, ты совершенно права насчет па-де-де. Я припоминаю, она мне сказала, что это танец, который танцуют двое, когда они вроде бы поженились. Интересно, что она имела в виду.
У Гас не было никакого объяснения того, что имела в виду Бриджит, и она даже начала сомневаться в правильности своей теории. Уж очень охотно Джек поддерживал ее догадку. Наверное, было глупо думать, что он в сговоре с ее племянницей, но, с другой стороны, и тот и другая были способны на все.
Гас понимала Бриджит. Для нее самой, как и для Бриджит, Джек был загадкой. Сначала он выгнал ее из душа, потом из своей спальни, но он вырезал на дереве их инициалы и слова любви. Или он искусно дразнил ее, или, как и она сама, не мог разобраться в своих чувствах. Как бы там ни было, но с этой минуты она будет держаться от него подальше. Он может один располагаться на своем роскошном ложе. Она не приблизится ни на шаг ни к нему, ни к его импровизированной постели.
Гас проснулась от холода. Она сидела, прижав к груди поднятые колени и положив на них голову. Она и заснула в этой позе, что позволило ей сохранить хотя бы какое-то тепло. Она сняла туфли на высоких каблуках, и теперь ее ступни совсем окоченели.
Руки, плечи, спина тоже были не в лучшем состоянии.
Джек лежал на спине, положив голову на одно из седел. Он размеренно дышал, как в глубоком сне, но его глаза были открыты.
Он смотрел на нее, и в его взгляде она прочла все тот же мучительный голод и жажду обладания. И не столько физическое желание, которому она, несмотря ни на что, могла противостоять, сколько потребность в чем-то. И этим чем-то была она сама…
– Ты замерзла, – сказал он.
Гас кивнула и задрожала еще сильнее.
Джек встал со своего самодельного ложа, захватив с собой попону.
– Давай я тебя укрою, – сказал он, присаживаясь на корточки рядом с ней. – Ты посинела от холода. Думаю, у Бриджит были совсем другие планы в отношении нас.
Джек подоткнул вокруг нее попону, и руки «доброго самаритянина» показались Гас удивительно ласковыми. А может, сейчас ей более всего хотелось заботы и нежности и она искала их повсюду?
– Не знаю, что Бриджит имела в виду, запирая нас в конюшне, – сказала она, – но, боюсь, маленького лебедя ждет разочарование.
– Я могу посидеть с тобой, если от этого тебе станет теплее, – предложил он.
Джек говорил нарочито грубовато, что делало особенно неотразимой скрытую в его голосе нежность. «Да, это бы мне очень помогло, – чуть не вырвалось у нее. – Куда больше, чем ты думаешь».
– Нет, не надо. – Она опять уткнулась подбородком в колени. – Спасибо… за то, что накрыл меня.
***
Когда Гас проснулась спустя некоторое время, слабый свет все так же горел под потолком, но на этот раз Джек сидел у стены, обхватив себя мускулистыми руками, чтобы хоть как-то согреться Секунду она смотрела на него, на его склоненную к плечу голову, закрытые глаза с темными, чуть подрагивающими ресницами. Она вспомнила сцену в душе, гнев на его лице и обиду в глазах. И окутывающий его покров тайны, присутствие которой она ощутила с их первой встречи Теперь она вновь наблюдала ту же слабость и почти беззащитность в его спящей фигуре.
