Романтически настроенные девушки превращают эту мертвую и бесплодную пустыню в живописную и сказочную страну; в их воображении она походит на сады Эдема.
Однако более всего туарегских поэтесс и музыкантш вдохновляет тема любви. Она вызывает к жизни каскады рифм — песни, просьбы, заклинания, сожаления; в них звучит мольба, они пылают страстью и полны мечтаний.
Что касается меня, то, побывав на ахале, я убедился, что человеческие переживания везде одинаковы. В 1952 г. я записал и перевел у туарегов тайток, несколько стихотворений, и среди них произведение одной девушки, любовь которой не находила ответа:
Не хочу, чтобы видел ты слезы мои,
чтоб узнал, как томлюсь и горю от любви.
Я на шумном ахале тоскую, дрожу
и амзад выпадает из рук.
Как охотник в засаде, я тихо сижу,
жду, когда ты появишься, друг.
Ты еще попадешься, хоть ты и хитер,
Ты потянешься сердцем в мой тихий шатер,
Хочешь пить? Я источник в пустыне безводной.
Ты озяб? Я тебя отогрею, холодный.
Сердце девушки, сердце влюбленной —
словно в полдень песок раскаленный.
Свадебные церемонии у туарегов изобилуют древними обрядами. Они сменяют друг друга в течение недели, и лишь на восьмой день супруги действительно могут считать себя мужем и женой. Тем временем ставится новая палатка, готовая принять молодую пару; марабут совершает обряд бракосочетания, а одна из самых старых женщин племени произносит необходимые заклинания, изгоняющие из будущей супруги злых духов, которые могут помешать брачному союзу. Затем будущая супруга передает ей пару новых сандалий и входит к своему мужу в палатку. Но и после этого еще много дней продолжаются танцы под звуки флейт, барабанов и амзадов и не прекращаются достойные Пантагрюэля трапезы и состязания в мужестве и ловкости среди воинов племени, к которому принадлежат молодожены.
В замужестве туарегская женщина остается свободной и продолжает пользоваться большим уважением.
Вместе со своим мужем туарегская женщина принимает участие в мужских собраниях и советах, происходящих в палатках; она имеет право высказывать свое мнение по вопросам, касающимся ее семьи и всего племени. Больше того, к ее мнению прислушиваются. Нередко женщины прекращали ссоры и споры, встав между противниками, уже готовыми взяться за оружие.
Муж пользуется правом покарать, даже убить неверную жену, но и жена вольна развестись с ним. Для этого ей достаточно отправиться к дереву Maerua crassifolia и, сложив под ним ритуальные подношения, громко объявить соплеменникам о своем желании быть свободной. Такая свобода женщин, так же как и обычай, согласно которому муж обязан в течение года жить среди родственников жены, прежде чем увезти ее, восходят к древней форме матриархата.
Экономические перспективы Ахаггара. Уже французская оккупация привела к значительному сокращению традиционных источников, откуда туареги черпали средства к существованию. Колониальные власти отменили право туарегов взимать пошлины с караванов, проходящих через их территорию. Был положен также конец грабительским набегам, а ведь племени удавалось иногда продержаться в течение целого года только благодаря добыче.
Кроме того, постоянная опасность и угроза нападения со стороны туарегов привели к тому, что главный торговый путь между рынками Северного Алжира и странами, расположенными южнее Сахары, отклонился от Ахаггара. Потеряв в результате этого значительную часть своих доходов, туареги в начале нашего века наладили собственную транссахарскую торговлю. Не располагая местными ресурсами для обмена, они специализировались на перевозках соли, которую брали в Амадроре, северовосточнее Ахаггара, а затем продавали африканцам Сахеля. Это так называемая меновая торговля. За один груз соли давали четыре груза проса.
Караваны отправляются в Амадрор в апреле — мае, совершая за оба перехода путь в 600–800 км. Однако иногда это расстояние увеличивается до 1400–1600 км. На обратном пути туареги покупают в Аире седла, оружие, сандалии, сухие сыры и перепродают все это на базаре в Таманрассете.
Обычно караван насчитывает около сотни верблюдов, причем каждый четвертый или пятый верблюд несет груз соли (50–60 кг). Считают, что в этой торговле ежегодно занято от 3 до 4 тыс. верблюдов. Столь архаическая торговля возможна ныне лишь благодаря решению правительства, запретившему перевозить соль грузовиками и оставившему этот источник дохода кочевникам.
