Юноши племени приходят на ахал пешком, разодетые в лучшие наряды, щеголяя вышитыми поясами, красивым оружием, эфес и ножны которого инкрустированы, а клинок отделан чеканкой. Молодые люди и отдаленных племен, привлеченные славой юной красавицы либо искусством одной из музыкантш, решившие участвовать в ахале, прибывают на верблюдах. Он проделывают верхом не одну сотню километров по Сахаре и по горам, не давая себе отдыха ни днем ни ночью, питаясь толчеными финиками и… надеждой на успех.
В шатре на коврах удобно расположились молодые женщины со скрипками в руках. Каждая имеет одного или нескольких поклонников; они сидят, скрестив ноги, или полулежат, склонив голову к плечу музыкантши, чтобы лучше слышать музыку, ловя при этом сияющие и страстные взгляды предмета своего поклонения. Другие мечтательно смотрят вокруг и ждут поэтического вдохновения, чтобы сочинять стихи и серенады и посвящать их той, к которой стремится их душа. Третьи вглядываются в лица возможных соперников и стараются припомнить обидные для них подробности, касающиеся их отношения к девушкам, особенности поведения в повседневной жизни, в сражении, манеры одеваться и т. п. — и все это только для того, чтобы развенчать соперников в глазах красавицы.
Но самое интересное заключается в том, что эти словесные дуэли, где могут прозвучать самые сильные оскорбления, самые резкие обвинения, не кончаются ни драками, ни спорами, и даже не оставляют обиженных.
Таково рыцарское правило игры, принятое всеми ее участниками; в то же время никто из них не чувствует себя униженным, если потерпел поражение. Более того, соперники, не умеющие достойно отвечать и скрывать свою страсть или ревность или же повышающие голос и употребляющие грубые выражения, неуместные в подобной словесной перепалке, которая, несмотря ни на и что, носит почти дружеский характер, автоматически лишаются права участвовать во всех последующих ахалах.
Как бы то ни было, старшая женщина всегда следит за тем, чтобы не возникало нежелательных последствий, и налагает, если это нужно, небольшие штрафы на тех участников, кто переходит границы или забывает правила вежливости.
Что касается девушек, то своей музыкой, чаше всего сентиментальной, но порою и трогательной, они создают непринужденную и веселую обстановку. Юноши поощряют их возгласами «юю», неистово хлопают в ладоши и подпевают. Все чаще и чаще звуки амзада и пение прерываются взрывами смеха, шутками, выражениями восхищения и комплиментами в адрес музыкантш. Возбуждение достигает своего апогея, и мужчины начинают свободнее проявлять свои чувства: каждый принимается читать только что сочиненные им вирши, импровизировать, причем в стихах, имя девушки никогда не произносится, а только по намекам на какую-то деталь ее внешности или бытовую подробность можно догадаться, кому они адресованы. Женщины начинают покидать шатер, и каждая приглашает своего избранника следовать за ней подальше от посторонних взглядов.
Туарегская девушка никому, даже родителям, не обязана отчитываться за свое поведение, но после замужества она становится верной, преданной женой.
Туареги обладают особой настроенностью чувств и ума, что часто придает возвышенный характер их стихам и песням, не нарушая в то же время их непосредственности и свежести.
Однако специалисту, интересующемуся туарегской поэзией, придется нелегко, так как, не имея письменности, этот народ передает из поколения в поколение все свои произведения устно, через посредство все того же бессмертного ахала.
Я не останавливаюсь здесь на многочисленных стихах, созданных мужчинами и прославляющих воинские подвиги какого-либо отдельного героя или целого племени, смелость и выносливость верблюда; на эпических и романтических легендах об обманутой и безответной любви — все эти темы чаще, чем остальные, отражаются в творчестве кочевников.
Туарегские женщины и здесь, в области литературы, превосходят мужчин самобытностью и разнообразием, являясь наиболее красноречивыми выразителями мира жителей Сахары.
Эти стихи, воспевающие природу с ее ярким колоритом, небесные светила, животных, словом, все, из чего складывается среда, где рождаются, живут и умирают туареги, изумляют образным смыслом слов. Они приписывают любому предмету, который привлек взгляд и пробудил фантазию автора, человеческие, и даже личные, черты. Вершины гор Ахаггара, вода в источниках и колодцах, дающая туарегам жизнь, газели и шакалы, разделяющие эту с ними жизнь в знойной пустыне, верблюды, их верные друзья и неоценимые помощники, редкие кусты и редкая трава в бесплодных долинах, покрытых песком и камнем, — все это имеет свое название, свое лицо, свою душу и свою историю.
