— Не совсем так, Бер. Труп уже холодный был, когда мы его нашли. Пацан сто раз смыться успел бы, если б захотел. Удрать он даже не пытался.
— Он что, сумасшедший?
— Нет, он фригиец. Там мужеложство все ещё позором считается. Дикари, что тут сказать.
— Нет, он всё-таки сумасшедший. Сенатор Домициан! Из моих лягушат любой мать родную бы зарезал и изнасиловал, чтобы на месте этого недоделка оказаться. А этот маленький варвар… как он его убил, сенатора?
Короткая заминка, несколько сдавленных смешков.
— Он ему х… оторвал.
Секунда потрясённой тишины. Громовой хохот.
— Что, правда? — снова смех, — эй, плесните кто-нибудь водой на него, надо в сознание его привести.
Вспышка бодрящего холода. В багровом тумане медленно проступает грубое бородатое лицо. Скалится.
— Порядок. Слышь, малец, а я тебе даже завидую немного. Хотел бы я сам это сделать… хи-хи. Знаешь что? Ты мне нравишься, и я попробую тебя спасти. Но должен будешь.
Тащите его к вольпу.
И опять темнота.
* * *
Жаркий шепот во тьме.
— Воздай хвалу богам, мальчик. Кому ты там молишься? Фебу, Сатурну? А, неважно — воздай всем. Ты не знаешь, как тебе повезло! Я и сегодня — не последний человек в Империи, а завтра стану неизмеримо выше. Потому что власти рыжих бестий придёт конец — у нас будут новые друзья и даже не друзья — братья! Всё будет по-новому и это — благодаря мне!
Темнота вспыхивает двумя озёрами золотого огня. Темнота ошеломлена и не может сдержать удивления.
— Как мы раньше не замечали!? Вы же так похожи… это всё меняет…
Теперь темнее, чем даже раньше.
* * *
— Кто это? Что он здесь делает?
— Не обращай внимания. Он в трансе, он нас не слышит.
— Все равно. Пусть его уведут. Ты не представляешь, как я рискую…
— Я не представляю, я знаю. Не бойся, риска нет. А юношу ты с собой заберешь.
Пристроишь его к егерям.
— Не выйдет. Они квоту по школярам на этот год уже выбрали. Ты знаешь, как строго за ней следят.
— А ты постарайся. Вдруг окажется, что какой-то из взятых школяров не подходит? Или умер? Или… ну не мне тебя учить.
— Ничего не обещаю, но попробую. Зачем тебе это?
— Первое — материал хороший. Податливый, но прочный. Нечасто такое попадается. Если выживет, то далеко пойдет. А нам свои глаза и уши у егерей не помешают.
— Вам — вольпам? Или нам — людям?
— Нам — разумным существам. Беспокоящимся о своем будущем.
— А второе?
— Второе? Мне кажется, именно этого хочет от меня Судьба. Даже больше — я практически в этом уверен.
Еще темнее.
* * *
Вода тонкой струйкой льется мне на лицо, плещет по засохшим губам. Что? Я всё еще в логове Шела? Но это же было уже… так давно, что всё картины тех дней покрылись в моей памяти дымкой забвения. Я вообще не уверен, что это было со мной. Но вот ведь только что Руз и крыса по кличке Шило держали меня за руки, а Сар бил меня по лицу наотмашь широкими, как лопаты, ладонями. Но откуда я знаю их имена? Я же их первый раз видел…
— Хорош воду переводить, он уже очнулся!
Я открыл глаза и увидел нависающего надо мной невысокого, но коренастого лысого бородача в кольчужном доспехе и, нанесёнными синей краской, узорами на лице. Еще несколько людей — оружных, доспешных и с такими же разрисованными физиономиями — стояли поодаль. Я приподнялся и покрутил головой, уже примерно представляя, что сейчас увижу. Корабль. Не очень большой, видал я и покрупнее, да и не разбираюсь я в кораблях ничуть, но в этом была какая-то стать, подобная той, которая с первого взгляда выдает хорошую лошадь. Хищный вытянутый силуэт, окованный бронзой таран под носом — я б догадался, что передо мной не торговец, даже если бы не ряд щитов по борту и оскалённая драконья пасть на носу. Сколько на корабле людей, я не заметил, но направленные на меня взгляды ощущал во множестве — и не сказать, что добрые.
Норманны. Но — пираты — это очевидно. Если они в мире с Мезой и тамошним конунгом — очень хорошо. Если нет… тогда не стоит торопиться о своем недавнем знакомстве рассказывать. Верги я нигде не заметил, и это мне не понравилось.
Бородач, видимо, решил, что дал мне достаточно времени прийти в себя.
— Егерь и бестия в лодке посреди моря! Кому расскажи — не поверят, и правильно сделают — я и сам глазам не верю. Мои ребята считают это плохим предзнаменованием, часть предлагает вас убить, часть — отпустить плыть дальше и почти никто не предлагает дать вам перед этим хотя бы бочонка воды. Бестию, — он кивнул за спину, — я уже выслушал, она утверждает, что ты — егерь, но не может объяснить, почему вы оба живы. Ну, то есть, почти живы. Теперь я хочу выслушать тебя.
