круша, руку левую повернул, из пасти выдирая – и волк с рассеченным горлом дальше
летит, а ты себе идешь, как ничего не было. Одну секунду всё занимает, если со сноровкой.
Ну а верг что – тот же волк, разве потяжелее будет. Только вот ни ножа, ни меча, чтобы
мышцы подчелюстные рассечь у меня не было, поэтому на ногах я, ясное дело, не устоял,
да и не пытался. Весу в верге – поболее, чем во мне самом, и стой я, как истукан, руку,
намертво в пасти зажатую, он враз из сустава вынет. Так что я даже сам немного прыгнул
в нужную сторону. Грянулись мы оземь, аж гул по поляне пошёл. Вот только не верг на
мне оказался (как он ожидал), а я на нем. Да еще и левая лапа его моей рукой зажата – той
самой, которую он в зубах держит, а на вторую лапу я коленом навалился. У меня же
правая рука свободна и горло верга передо мной – как завтрак на тарелочке. Появись у
меня желание, раз пять успел бы ему трахею по шейным позвонкам размазать. Но нет,
рано еще стаю злить. Поэтому я посидел на нём немного, дал ему понять, что вывернуться
из-под меня он не сможет, потом по гуляющему вверх-вниз кадыку щелбан отвесил.
- Выплюнь, - говорю, - каку. Всё равно не прокусишь, только зубы пообломаешь.
Выплюнул. Обмяк, мышцы расслабил. Я его отпустил и назад отскочил – непривычно мне
верга живым отпускать – честь честью, а ну как бросится? Но не бросился. Поднялся
медленно, облизнулся, пошевелил челюстями, посмотрел на меня недобро и молча в
сторону отошёл. Два очка. Десять осталось.
Третий медленно принялся обходить меня широким кругом. Глядит искоса, с
прищуром, шаг мягкий, расслабленный. Но я насчёт этой мягкости не обманываюсь –
почти все бестии умеют прыгать, не подбираясь – с ходу. Поэтому я внимания ни на
мгновение не ослабляю – поворачиваюсь медленно, слежу за вергом. На морде у него ряд
глубоких царапин. Выглядят свежими.
- За что тебе нос порвали?
Молчит. Даже не моргнул. Ой, да ладно. Не притворяйся, что не понимаешь – поздно уже.
- Не думаю, чтобы ты на место вожака претендовал – хилый больно. Наверное, на самку
его засмотрелся? Или просто кусок мяса раньше него ухватить попытался?
Это даже вержьи волки умеют – бросаться из любого положения, не приседая и не
подбираясь. Но глаза их всегда выдают. Что волков, что самих вергов. Поэтому на его
движения я почти и не смотрю – только взгляд держу. И когда он рывком сокращает
расстояние, я готов – отклоняюсь чуток в сторону, ныряю под его лапы, подсекаю ему
опорную ногу и кулаком в бок добавляю. Верг летит кувырком, но падает грамотно –
уходит с перекатом, встаёт на четыре лапы, смотрит зло снизу вверх. Я не расслабляюсь –
это человеку с четверенек атаковать сложнее, а вергу – без разницы. А кстати, почему у
меня удар такой мягкий получился? Я бил ему в защищенный доспехом бок, а ощущение –
как будто просто по телу ударил. Доспех у вергов своеобразный – с людьми они никаких
дел (кроме как подраться насмерть) не имеют и одежду себе сами выделывают. Первые-то
бестии вообще без одежды ходили – оно им и не надо было. А потом люди начали
понемногу в их анатомии разбираться, и волей-неволей пришлось бестиям о
дополнительной защите задуматься. Вольпы людской выделки доспехи носили, у лучших
мастеров заказанные. Гиттоны и урсы - где как из положения выходили. Порой на
замирённых территориях, несмотря на строжайший запрет, у людей выменивали, а уже
оттуда доспехи в другие кланы и гнёзда попадали. Урсы, случалось, похищали скорняков и
кузнецов и уже у себя заставляли их броню мастерить. Бывало, и сами пытались. Одни
только верги как затеяли однажды из мочёного липового лыка себе доспех плести, так того
и держались. Неплохой у них, кстати, доспех получается – не тяжелей кожаного, да и как
бы не прочнее даже. Одна беда – негнущийся совсем. Я как-то пробовал напялить – как
будто бочонок на себя надел. И как только верги в нём ходить и бегать умудряются? Хотя у
них и ноги немного по-другому сгибаются, и форма таза чуток иная – наверное, в этом всё
