— Может, знает, где дети, только сказать не умеет? Иди за ним. Мы тоже пойдем.
Воспользовавшись моментом, Тимбака толкнула Ципили в бок.
— Опять доброта тебя одолела! Чего ты расстилаешься перед девчонкой? И на тебе смородины, и давай еще наберу. Прямо наизнанку выворачиваешься… Пойми ты, глупая, только с лица надо казаться доброй. А внутри следует быть ух какой злой! Очень злой! Ты должна думать, что эта самая Мануш — твой враг, что она, и никто другой, лишила тебя твоих колдовских чар! Понимаешь?..
— Но она же передо мной ни в чем не виновата? — попробовала оправдаться Ципили.
— Какая ты бестолковая! Долблю, долблю тебе, но ничего в твою голову не лезет… Ты просто должна так считать, что это она виновата в том, что ты потеряла свою колдовскую силу!..
— Как я могу так считать? Ведь виноват в этом мальчик-эскимос?! Мануш, заметив, что старушки остановились и о чем-то спорят, вернулась к ним.
— Что случилось, бабушки, о чем вы спорите?
— Мы разве спорим? — прикинулась удивленной Тимбака. — Наоборот, обсуждаем, какой дорогой вывести тебя из леса, их ведь две.
— Мне все равно какой, — сказала Мануш. — И не надо вам со мной идти. Просто покажите, как мне отсюда выбраться, и я пойду одна.
— А как твои друзья? Не будем разве их искать?.. — спросила Ципили. Ворон тем временем снова дал круг над ними, все так же громко каркая.
Ципили навострила уши: она одна понимала Ворона.
Тимбака забеспокоилась:
— Ну, что он говорит?
— Кто… что говорит? — удивилась Мануш.
— Просто спрашиваю у Ципили… что она говорит.
— Да, действительно, как считаете, идти мне одной?
— А ты не боишься? — спросила Ципили.
— Кого мне бояться?
— Ну, одна в лесу. Вдруг тебе встретятся злые колдуньи?
— Что вы, бабушки! Никаких колдуний нет!
— Как это нет! — поразилась Ципили.
— Нет, и все.
— Выходит, колдуний нет нигде?..
— Конечно, нету. Они давно потеряли свою силу, только в сказках остались.
Услыхав про то, что колдуньи давно потеряли силу, старухи с удивлением переглянулись: откуда этой девочке известно, что мы потеряли нашу колдовскую силу?
После долгого молчания Ципили наконец спросила:
— Кто тебе сказал, что колдуньи потеряли силу? Что их вообще нет? Вот я, например, колдунья! Злая колдунья! Захочу, могу даже съесть тебя!
Мануш рассмеялась:
— Ну что вы, бабушка! Какая вы колдунья, да еще злая. Вы очень добрая.
— А я? — тут же вышла вперед Тимбака.
— И вы добрая. Я же вижу.
— Пожалуй, и верно, добрая. О том и тужу. — И, нагнувшись к Ципили, шепотом спросила: — Что Ворон сказал?
— Говорит, медвежье логово уже близко, — тоже шепотом ответила Ципили.
— Чего же мы ждем? Начинай.
— Да, Манушик, мы добрые, — громко сказала Ципили, — очень даже добрые. Но за долгие годы не встретили ни единого человека, который сделал бы нам добро. Вот ты, например, добрая?
— Я? Наверно… А вообще не знаю…
— Сейчас проверим. Если добрая, то окажи нам услугу.
— С удовольствием, коли смогу.
— Сможешь, сможешь!
— Да ничего она не сделает!.. — замахала руками Тимбака.
— Ну почему?.. Может, она и сделает?..
— Мне ведь неизвестно, что я должна сделать, бабушки!.. Вы сначала скажите…
Старухи переглянулись.
— Разве мы не сказали? — вроде бы удивилась Тимбака.
— Нет же, конечно. Я не знаю, чего вы хотите.
Старухи отошли в сторонку, немного пошептались. Наконец Ципили подошла к Мануш и сказала:
— Мы раздумали.
— Мы не хотим, — добавила и Тимбака.
— И все же что я должна была сделать? — в нетерпении спросила Мануш.
Ципили взяла девочку за руку и потянула ее вправо.
— Вон видишь, там, вдали, маленькая избушка, поросшая мхом? Погляди внимательнее, за теми дубами.
— Где? A-а! Вижу, вижу.
— Там раньше, — шмыгая носом, сказала Ципили, — был наш дом. А потом пришел Медведь и нас выгнал… Теперь он там живет. В избушке остался сундук.
— А в нем все наше добро, — поддержала Тимбака. — Мы не можем пойти туда за сундуком… Вот и подумали… Но нет, нет… — И, отступив на два-три шага, замахала руками и закачала головой, давая понять, что больше ничего не скажет.
— Да ну вас, опять что-то не договариваете, — пожала плечами Мануш.
— Понимаешь, — опасливо забормотала Ципили, — нам подумалось, может, ты бы сходила и принесла… Но, честно говоря, мы боимся за тебя.
