Я ошибся, милочка?
— Ты фантастический тип! — шепчет она. — Как тебе удалось все реконструировать так близко к истине?
— Дедукция, дорогая. Я действую методом отбрасывания версий, оставляя только те, что кажутся мне правдоподобными и позволяют сводить воедино известные мне факты и улики… Мне закончить рассказ?
— Да, пожалуйста.
— Так вот, ты узнала, что после операции в Везине двое или трое «кенгуру» остались в живых. Ты знала, как с ними связаться, и опять взяла их в свои руки, оставаясь на расстоянии. Ты верна своему принципу соблюдать осторожность… У тебя было только одно желание: как можно скорее ликвидировать меня, потому что я мог признаться, где спрятал лампу, что вызвало бы обыск в комиссариате и подвергло бы тебя опасности. Полагаю, это ты подала Карлу совет отпустить меня на волю, чтобы я нашел лампу. Он согласился. Ты получила возможность убрать меня, что в тюрьме было практически невозможно. Предварительно ты отдала необходимые приказы, и карлик присутствовал при моем выходе на свободу. Он попытался кокнуть меня, пока я спал, но, как видишь, я сыграл с ним злую шутку…
Итак, мое нежное сокровище, птичка моя райская, что ты скажешь об этой истории?
— Она чудесна! — отвечает эта стерва и вонзает мне в грудь кинжал.
Могу вас уверить, что, когда вам в мясо входит лезвие длиной в двенадцать сантиметров, это очень неприятно. Ее движение было таким быстрым, что я не мог его предотвратить Однако благодаря моей потрясающей реакции я сумел его немного парировать, отчего кинжал, вместо того чтобы пощекотать мою аорту, вошел наискось, в бок.
Я вырываю его из раны, и струя крови бьет на два метра. Грета отшатывается. Девушки всегда боятся испортить свои тряпки.
— Правильно сделала, что отпрыгнула, — говорю я ей. — Кровь плохо отстирывается.
Она тяжело дышит, как гиена.
Я делаю из платка тампон, чтобы остановить кровотечение.
— Ах ты шлюха тевтонская! — говорю. — Таким подлым ударам вас учат в школе?
— Замолчи! — сухо приказывает она.
— Нет, моя маленькая, молчать будешь ты. Откуда на меня свалилась такая девица? Это ж надо: приходит за порцией постельных удовольствий с тесаком в трусах! Хватит трепа. Теперь ты мне скажешь, куда спрятала BZ 22! Нет, сначала ты скажешь, что такое этот BZ 22.
— Как! — восклицает она. — Ты этого не знаешь?
— Я же тебе говорю… Ты что, думаешь, я хочу поиграть в угадайку?
— Ты слышал об атомной энергии? Эта штука раздробляет материю. В лампе содержится газ, ускоряющий процесс раздробления. Этот газ очень редкий. В мире существует всего четыре капсулы с ним, и все у Германии.
— За исключением одной…
— Да, за исключением одной. Союзники ведут такие же исследования, но у них нет газа, и они готовы дорого заплатить, чтобы заполучить его.
— Если я правильно понимаю, ты не ярая патриотка?
Мое замечание хлещет ее, как удар плеткой.
— Избавь меня от твоих комментариев.
— Ладно. Скажи мне, где спрятала лампу, и можно будет строить любовные планы…
Она разражается хохотом.
— Ты ударился головой! — улыбается она.
— Да вроде нет…
Я вытаскиваю чемодан Бравара, отсоединяю микрофон и пишу на листке блокнота адрес моего приятеля, после чего звоню коридорному.
— Вот «штука», — говорю я. — Через четверть часа этот чемодан должен быть доставлен по назначению.
Он обещает заняться этим, бросив все дела. Я жестом отпускаю его и наливаю себе стаканчик портвейна. Потом расстегиваю пиджак, который застегнул, чтобы коридорный не заметил моей раны. Кровь остановилась.
— Знаешь, какую шутку я с тобой сыграл, моя нежная садистка? Я установил в комнате микрофон, и все, о чем мы говорили, записано. Ручаюсь, что твой друг Карл отдаст целое состояние, чтобы получить эту пластинку. Он даже предпочтет ее дискам Тино Росси.
Она не может опомниться.
— Теперь аппарат в пути на базу. Один мой друг сделает две копии нашей милой беседы и поместит их в надежное место. Неплохо задумано, а?
От изумления она так разинула рот, что можно запросто любоваться ее миндалинами.
— На что ты надеешься? — едва слышно спрашивает она.
— На все…
— То есть?
Я наливаю себе новую порцию портвейна.
