Хозяин ресторана радуется все сильнее. Этот вечер один из самых интересных в его тусклой жизни. Он так счастлив, что велит принести вторую бутылку. Моя нежная медсестра налегает на нее, да еще как! У нее есть предрасположенность к применению на практике принципа сообщающихся сосудов. Я не особо увлекаюсь шампанским, потому что за рулем. Если Жизель совершенно накачается, я смогу доставить ее к ней домой без посторонней помощи.
Вдруг я принимаю решение. Не знаю, куда оно меня заведет, но уверен, что последствия могут быть самые неприятные.
— Музыканты у вас бывают каждый вечер?
— Нет. очень редко.
— Если придут завтра, пошлите их куда подальше. Понятно?
— Понятно, господин комиссар.
— Кстати, завтра вечером я снова приду к вам вместе с мадемуазель.
Он изображает восторг.
— Мы оставим вам лучший столик, господин комиссар, и окажем особый прием.
Я его останавливаю.
— Мы придем не есть, а дать концерт. Вы услышите песни в исполнении мадемуазель и будете иметь честь аплодировать моему соло на скрипке.
Малышка вскрикивает. Она просекла. Ее глаза блестят, как бриллианты.
— Дорогой! — кричит она. — Дорогой, это чудесно!
Что касается хозяина ресторана, он ничего не говорит, но ясно, что самое сильное его желание — нажраться аспирина.
Сегодня вечером я только и делаю, что эпатирую людей! Я допиваю свой стакан и поднимаюсь.
— Не удивляйтесь, — говорю я нашему хозяину. — То, о чем я вас прошу, является частью важного плана.
— Но… конечно, господин комиссар. Я полностью к вашим услугам.
Он провожает нас до машины.
— До завтра!
— Спокойной ночи, месье и мадемуазель.
Я включаю двигатель, и мы уезжаем. На бульваре Османн нас останавливает немецкий военный патруль.
— Документы!
Я показываю наши аусвайсы. Все нормально. Две минуты спустя я высаживаю Жизель перед ее домом.
— Как? — удивляется она. — Ты не поднимешься?
— Не знаю, прилично ли это…
Она пожимает плечами.
— Конечно, неприлично, но, как говорит один человек, которого я очень люблю: «Разум и я разошлись из-за несовместимости характеров».
Замечательная девчонка!
Я следую за ней по лестнице. Войдя в квартиру, я звоню Гийому, чтобы сказать ему, куда он может прислать человека за машиной, если она ему нужна. Он отвечает, что пока я могу ею пользоваться. Так что все к лучшему.
— А теперь, — говорит мне Жизель, — давай обсудим план дальнейших действий.
У нее немного заплетается язык, и слова сходят с него с трудом. Можно подумать, что они слиплись от сиропа.
— Не будем больше о работе. К тому же, хотя я и не хочу тебя обидеть, но должен сказать, что ты уже и лыка не вяжешь. Скажи мне, где находится спальня для гостей.
— У меня маленькая квартира, и в ней всего одна спальня. Моя.
— Теснота тебя не смущает?
— Нет, я не переношу только запах трубочного табака.
— Тогда нет никаких препятствий к тому, чтобы я остался в твоей спальне. Я курю только сигареты.
В этот момент радио, которое она включила, начинает играть такую сладкую мелодию, что если бы ее услышали ангелы, они бы стали подыгрывать ей на своих райских трубах.
Я обнимаю Жизель за талию и веду в спальню.
Я не любопытен, но хотел бы знать, понимаете ли вы хоть что-нибудь в моих действиях или читаете то, что я написал, как налоговую декларацию, не ища им объяснения. Ждете, пока я вам разжую все от А до Я? Боитесь, что от легкого шевеления извилинами у вас разжижатся мозги, а в аптеке не найдется достаточного количества аспирина, чтобы снять головную боль? Знаете, вы внушаете мне жалость. Так и вижу вас сидящих в ваших квартирах — безвольных, косных, плохо выбритых и с башкой, пустой, как совесть генерала… Черт! Ну сделайте маленькое усилие. Я вам сказал, что собрался дать на улице Аркад небольшой концерт при добровольном участии очаровательной Жизель. Неужели у вас даже не мелькнуло мысли, что я хочу это сделать не ради удовольствия выступать на публике? Вы что, серьезно думаете, что скрипка мое хобби и я играю по выходным, чтобы отвлечься от тягот жизни?.. Ну выдаете!..
Тогда слушайте меня вместо того, чтобы выпучивать глаза, как будто мимо дефилируют девочки из «Фоли Бержер», одетые только в перышко на попке. Оставьте свои дела — в лес они не рванут — и слушайте.
