Их общий шеф бросил Карлу выразительный взгляд, который означал «не торопи его», и Карл промолчал. Он был согласен с начальником отдела: Баку нужно дать передышку.
Они помолчали минутку. Наконец Бак провел рукой по волосам и заговорил:
— Тормозной путь. Я про тормозной путь после аварии, в которой погиб Даниэль Хейл.
— И что с тормозным путем?
Бак поднял голову.
— Как записано в протоколе, на дороге не было следа тормозного пути ни от того ни от другого автомобиля. То есть ни малейших признаков того, что Хейл по невнимательности выехал на встречную полосу дорога. Бенц! — Бак резко хлопнул ладонями. — Ни тот ни другой не успели среагировать перед столкновением, так мы предполагали.
— Да, именно так записано в полицейском протоколе. Почему ты об этом вспомнил?
— Потом, спустя пару недель, я случайно проезжал мимо того места, вспомнил, что тут произошла авария, и остановился.
— Да?
— Как записано в протоколе, следов не осталось, однако было совершенно отчетливо видно, где это случилось. Там даже не спилили еще сломанное и обгорелое дерево и не заштукатурили стену, так что на земле еще оставались следы другого автомобиля.
— Однако? Дальше, наверное, следует «однако».
Бак кивнул:
— Однако в двадцати пяти метрах оттуда в сторону Тострупа я обнаружил след. Он был уже довольно сильно затерт и вообще очень короткий — всего–то полметра в длину или около того. И я подумал: «А что, если это след от той аварии?»
Карл старался представить себе описанную картину, но тут, как назло, вмешался шеф:
— Он хотел свернуть, чтобы предотвратить аварию?
Бак опять кивнул.
— Ты хочешь сказать, что Хейлу грозило столкновение с чем–то, чего мы не знаем, но он затормозил и свернул в сторону? — продолжал Маркус.
— Да.
— А другая полоса оказалась не свободной?
По описанию это было возможно.
— В отчете сказано, что столкновение произошло на встречной полосе. — Карл поднял указательный палец. — А ты, как я понимаю, ведешь к тому, что дело не обязательно происходило так. Ты думаешь, что это могло случиться с ним на своей полосе, где никакого встречного движения быть не должно. Я правильно понял?
С глубоким вздохом Бак ответил:
— В какой–то момент я так подумал, но потом отбросил эту мысль. А сейчас вижу, что такая возможность все же была. Кто–то или что–то появляется на проезжей части, Хейл сворачивает, чтобы избежать наезда, и тут выскакивает встречный транспорт, который сталкивается с ним лоб в лоб на разделительной полосе. Возможно, и преднамеренно. Не исключено, что метров на сто дальше по встречной нашелся бы след ускорения. Возможно, встречный транспорт прибавил скорости, чтобы уж точно столкнуться с Хейлом, когда тот свернет в сторону разделительной полосы, чтобы избежать наезда на кого–то или на что–то.
— А если этот кто–то оказался вышедшим на проезжую часть человеком и если этот человек и тот водитель, который столкнулся с Хейлом, были в сговоре, то это будет уже не несчастный случай, а убийство. А если так, то вполне обоснованным выглядит предположение, что исчезновение Мереты Люнггор является звеном той же цепи преступлений, — заключил Якобсен и сделал пометку в блокноте.
— Да, похоже. — У Бака опустились уголки рта. Сейчас он чувствовал себя неважно.
Тут Карл встал с места:
— Свидетелей не было, так что больше мы ничего не узнаем. В данный момент мы ищем водителя.
Он повернулся лицом к Баку, который съежился и весь ушел в свой кожаный футляр.
— Я догадывался о том, что ты только что рассказал, Бак, и хочу тебе сказать — твой рассказ мне все–таки очень помог. Ты же зайдешь ко мне, если вдруг еще что–то вспомнишь?
Бак кивнул. Его взгляд стал серьезным. Ведь тут речь шла не о его личном авторитете, а о работе, которую нужно исполнять как следует. Ну что ж! Это вызывает уважение!
Того гляди, захочется потрепать его по плечу!
— Карл, — сказал Ассад, — из Стевнса я привез хорошие и плохие новости.
— Мне все равно, в каком порядке, — вздохнул Карл. — Так что давай выкладывай.
Ассад уселся на край стола, только что не плюхнулся к нему на колени.
— О'кей. Начну с плохого.
Уж если он плохие новости сопровождает такой улыбкой, то от хороших должен будет вообще хохотать до упаду.
