Ассад тронулся и, выехав задом наперед из Магнолиеванген, остановился на Рённехольтпарквей лишь тогда, когда багажник машины очутился на лужайке по ту сторону дороги. Не успел ошарашенный Карл опомниться, как Ассад, переключив рычаг, устремился вперед на скорости девяносто километров в час по дороге, по которой разрешалось делать не больше пятидесяти.
— Стой, чтоб тебя! — завопил Карл перед самым подъемом на круговой перекресток. Но Ассад только глянул лукаво, как бейрутский шофер такси, резко вывернул руль вправо, и вот уже они въехали на дорогу, ведущую к шоссе.
— Быстрая машина! — крикнул Ассад Карлу и рванул вверх по пандусу.
У Карла возникло желание надвинуть шапку на эту радостную физиономию — уж это поубавило бы его пыл.
Заведение под названием «Эгелю» помещалось в здании с белеными стенами, превосходно подходившем своему назначению. Никто не вступал в него по доброй воле, и выйти из него было не так–то просто. Сразу становилось ясно, что здесь не пишут картины и не играют на гитаре. Сюда уважаемые люди с деньгами помещали слабых на голову представителей своего семейства.
Обеспечение из частных средств, вполне в духе правительства.
Кабинет заведующего соответствовал общему впечатлению, а сам заведующий — неулыбчивый, сухопарый и угрюмый субъект — был словно спроектирован тем же архитектором под стать общему замыслу.
— Содержание Уффе Люнггора оплачивается из доходов Люнггоровского фонда, — ответил он на заданный Карлом вопрос.
Карл взглянул на полку в кабинете. Там стояло довольно много папок, на которых тоже значилось что–то со словом «фонд».
— Понятно. И как же был основан этот фонд?
— Туда вложено наследство от родителей, погибших в той автомобильной катастрофе, которая сделала Уффе Люнггора инвалидом. И разумеется, также наследство после сестры.
— Она была депутатом фолькетинга, так что вряд ли в ее случае речь может идти об очень больших средствах?
— Нет, конечно. Но недавно было вынесено судебное решение о признании ее умершей, и выручка от продажи дома составила два миллиона. Слава богу, обошлось без лишних проволочек. Сейчас фонд располагает суммой в двадцать два миллиона, как вам, вероятно, уже известно.
Карл слегка присвистнул — этого он не знал.
— Двадцать два миллиона при пяти процентах годового дохода? Уж этого наверняка хватает на оплату пребывания здесь Уффе Люнггора.
— Да, более или менее, если вычесть налог.
Карл искоса посмотрел на собеседника:
— И Уффе, если я правильно информирован, ни разу за все время пребывания здесь ничего не сказал по поводу исчезновения сестры?
— Нет. Насколько мне известно, с момента автокатастрофы он вообще ни разу не произнес ни слова.
— Делается ли что–нибудь, чтобы разговорить его?
Тут заведующий снял очки и посмотрел на собеседника из–под кустистых бровей, воздев сей символ серьезности ввысь:
— Люнггор был всесторонне обследован. У него остались рубцы от мозгового кровоизлияния в области речевого центра, что само по себе служит достаточным объяснением его немоты, но кроме того, пережитая авария нанесла ему глубокие психические травмы. Он тогда сильно пострадал. Вы об этом, наверное, знаете?
— Да, я читал отчет.
Конечно, это было не по правилам, но отчет прочитал Ассад и во время пути по ютландским дорогам успел весьма подробно изложить его содержание.
— Пять месяцев пострадавший пролежал в больнице, у него были тяжелые кровоизлияния в печени, селезенке и легочной ткани, а также нарушения зрения.
Заведующий слегка кивнул:
— Все верно. В медицинской карточке записано, что зрение вернулось к Уффе Люнггору только спустя несколько недель. У него были тяжелые кровоизлияния в сетчатке глаз.
— А как теперь? Все ли наладилось в физиологическом плане?
— Судя по всему, да. Он очень крепкий молодой человек.
— Сейчас ему тридцать четыре. Следовательно, в таком состоянии он пребывает уже двадцать один год.
Бледный доктор снова кивнул:
— Таким образом, вы же понимаете, что ничего от него не добьетесь.
— И вы не разрешаете мне с ним увидеться?
— В этом нет никакого смысла.
— Он последний, кто видел Мерету Люнггор живой. Я бы очень хотел с ним пообщаться.
