— Долго же ты сюда собирался, — произнес больной, устремив взгляд на воображаемую точку, находящуюся на высоте примерно в тысячу метров над хорнбэкской клиникой спинномозговых травм. С этой высоты открывается настолько широкий обзор, что если однажды рухнуть оттуда всей своей тяжестью, то можно больше не проснуться.
Карл попробовал найти подходящую отговорку, но бросил эти попытки. Вместо ответа он взял фотографию в рамочке и сказал:
— Я слышал, Мадс поступает в университет.
— И от кого же ты это слышал? Мою жену, что ли, трахаешь? — ответил Харди, даже не сморгнув.
— Харди, что ты несешь? Я знаю, потому что… Ну, не помню, в полицейском управлении кто-то говорил.
— А куда подевался твой маленький сириец? Никак его вышвырнули назад в песчаные барханы?
Карл хорошо знал Харди. Все это была светская болтовня.
— Ну ладно! Коли теперь уж я тут, скажи, что у тебя на уме. Впредь я буду приходить почаще, — пообещал Карл. — У меня был отпуск, ты же понимаешь.
— Видишь на столике ножницы?
— Вижу.
— Они всегда там лежат. Сестры режут ими бинты и клейкую ленту, которой прикрепляются мои зонды и иглы. С виду они вроде бы острые, как тебе кажется?
Карл посмотрел на ножницы:
— Да, довольно острые.
— Не мог бы ты взять их и воткнуть мне в шейную артерию? Я был бы очень тебе благодарен! — На лице Харди промелькнула усмешка. — В одном плече у меня вроде бы что-то дрожит. Кажется, это под самой плечевой мышцей.
Карл наморщил лоб. Значит, Харди показалось, будто там что-то дрожит. Бедняга! Хорошо бы, если так!
— Почесать тебе там?
Карл отвернул угол одеяла и подумал, надо ли спустить пониже рукав или почесать через ткань.
— Черт возьми, бестолковая ты башка! Не слышишь, что ли, что я сказал? Там дрожит. Ты что-нибудь видишь?
Карл сдвинул рубашку. В прежние времена Харди всегда следил за тем, чтобы выглядеть привлекательным, ухоженным и загорелым. Сейчас его кожа, сквозь которую проступали голубые жилки, была белой, как творог.
Карл прикоснулся к его руке выше локтя. Там не осталось ни одного мускула, на ощупь рука напоминала хорошо отбитый кусок мяса. Никакого дрожания он не почувствовал.
— Я ощущаю твое прикосновение очень слабо, в одной крошечной точке. Возьми ножницы и потыкай в разных местах. Не слишком быстро, и я скажу тебе, где почувствую.
Бедный Харди, парализованный от шеи и до ступней! Немножко чувствительности в одном плече, и все. А прочее — игра воображения отчаявшегося человека.
Однако Карл потыкал ножницами, как велел Харди. Систематически прошелся от середины плеча вверх по всей окружности. Когда он добрался сзади почти до самой подмышки, Харди взволнованно задышал:
— Карл, вот здесь. Достань шариковую ручку и пометь это место точкой.
Карл и это выполнил. Как не сделать, если друг просит!
— Повтори все еще раз. Попробуй меня обмануть, а я скажу тебе, когда ты попадешь в отметину. Я буду лежать с закрытыми глазами.
Когда Карл дошел до сделанной отметины, Харди не то хохотнул, не то застонал.
— Тут! — воскликнул он.
Карл не поверил; его пробрал озноб.
— Сиделке об этом ни слова! — предупредил Харди.
— Но почему? — Карл нахмурился. — Ведь это же просто чудо! Хоть какая-то надежда! Может, им это как-то пригодится, они будут знать, на что ориентироваться.
— Я поработаю над тем, чтобы увеличить это поле. Хочу вернуть хотя бы одну руку, понимаешь? — Тут Харди впервые за все время взглянул на прежнего сослуживца. — А для чего я воспользуюсь этой рукой, уже никого не касается. Ясно?
Карл кивнул. Он согласился бы с чем угодно, лишь бы поддержать дух Харди и отвлечь от мысли о том, чтобы кто-нибудь взял ножницы и воткнул ему в шею.
Под вопросом было только одно: появилась ли эта чувствительная точка возле плеча только недавно или она и всегда там была? Но об этом стоит помолчать: в положении Харди даже ложная надежда лучше, чем ничего.
Карл поправил ему рубашку и закрыл его одеялом до подбородка, а потом спросил:
— К тебе по-прежнему ходит та женщина-психолог?
Перед его мысленным взором предстало обольстительное тело Моны Ибсен — как бальзам на душу.
— Да.
— И о чем же вы разговариваете? — спросил Карл, надеясь, что в этих разговорах мелькает его имя.
