Говоря все это, я не сводил с Хулигана взгляда, этот мог ударить сразу, без всяких дальнейших разговоров.
Однако он сидел спокойно, только дыхание его участилось.
– Думаю, вам лучше выйти на улицу, а то дом чужой, перебьете все тут, – продолжал развлекаться Сергей Михайлович.
На улице было прекрасно: солнце и легкий мороз. «Ничего, сейчас кое-кому станет тепло», – подумал я, глядя на Хулигана. Я не волновался: профессор прав, нужно мальчика поучить, может, и в самом деле на пользу пойдет. Во всяком случае, попробовать можно.
Хулиган бросился на меня без всякой подготовки и начал колотить руками и ногами. Техники у него не было никакой и потому был он весьма однообразен, хотя нельзя было отрицать, что он силен, быстр, напорист и до наглости уверен в себе. Правда, он был плохо укоренен и часто поскальзывался. Какое-то время я позволял ему бить себя (правда, коснуться меня ему не удалось ни разу), а когда мне это стало надоедать, спросил у профессора:
– Может, его слегка поколотить или удастся обойтись?
– Наверняка не помешает, – уверенно ответил профессор. – До него просто иначе не дойдет, он же настоящего мастерства не видел, ему наверняка никто говорил, что «сильные удары уступают ловким уклонениям», вот он и не понимает, что защита сложнее нападения. Так что, думаю, вполне можно.
Следующий удар Хулигана я не стал пропускать мимо себя, а просто шагнул вперед, под его руку. Видимо, его никогда не били плечом, потому что он просто ошалел. Я знал, что он сейчас испытывает, до сих пор помню, какое «удовольствие» получил, когда вьетнамский мастер впервые показал мне (и на мне) эту технику. Впечатление было такое, будто я напоролся на каменный валун. Человеческое плечо, такое вроде круглое, гладкое и теплое, неожиданно оказалось каменно-твердым и каменно-тяжким. Казалось, что я всем телом налетел на вросший в землю многотонный камень.
Видимо, Хулиган испытал что-то похожее, потому что он согнулся и дыхание его пресеклось. На ногах он, правда, устоял, но ведь я его и не бил, так, слегка толкнул, честно говоря, едва прикоснулся. Спешить мне было некуда, я спокойно стоял и ждал, когда Хулиган придет в себя. Когда он наконец разогнулся, в его глазах было удивление.
Все шло, как должно было, я этот процесс описывал «тремя У» (удивление – уважение – ужас). Первое «У», стадию удивления, похоже, Хулиган уже прошел. Точно осталась еще вторая, а вот дойдет ли дело до третьей, я еще не знал. Но я человек основательный и понимал, что «практическую лекцию» мне придется доводить до конца, а иначе и заводиться не стоило. Делать мне это совершенно не хотелось, так что чем быстрее Хулиган поймет, что драться нехорошо и больно, тем дешевле это ему встанет.
Отдышавшись, Хулиган вновь стал изображать из себя ветряную мельницу. На этот раз выходило это у него плохо, потому что после каждого своего действия он получал: хлестко, больно и обидно. Шаг вперед – получил, взмахнул рукой – получил, посмотрел в глаза – тоже получил. Это была стадия второго «уважительного У», на которой он должен был понять, кто такой он и кто такой я. Наконец он отступил.
– Еще? – любезно спросил я. Это был «момент истины». Если Хулиган все понял, то без третьей стадии можно будет обойтись. Если нет, то будет, как в хорошей итальянской песне «Azzurro»:
И вот я как будто бы сажусь на поезд
И еду, еду к тебе,
Но мысленный поезд моих желаний
Идёт в обратную сторону…
И он у меня поедет совсем в другую сторону,
так что лучше бы ему и не пробовать.
Однако было похоже, что некоторые вещи до Хулигана доходили достаточно быстро.
– Вот что значит уличная школа, – в очередной раз восхитился я. – «Язык языка» человек может вообще не понимать, зато «язык кулака» понимает с полуслова. Или «с полуудара»?
– Понял, не дурак, «ещё» не надо, – сквозь зубы пробормотал он.
– Ну тогда поздравляю, это была последняя в твоей жизни драка, если ты, конечно, собираешься соблюдать договор.
– Я чего обещаю, то и делаю, – обиделся Хулиган. – Через два-три года я буду лучшим автослесарем в городе. И что вы там говорили насчет духовной практики?
