Чжуанцзы - страница 12
– Можно ли действовать со всей прямотой, но скромно; прилагать все усилия, но остаться верным себе?
– Нет, нельзя! – ответил Конфуций. – Ведь царь полон энергии и щедро ее тратит. Настроение у него переменчивое, и обычно ему никто не перечит. Подавляя чувства других, он наслаждается собственным произволом. Одним словом, ему не овладеть и обычной добродетелью, а тем более – высшей. Он не изменится и будет стоять на своем. Даже если внешне согласится, то внутренне не раскается. Нет, так действовать нельзя!
– Тогда внутренне я буду прямым, а внешне – согбенным. Совершенное стану сравнивать с древним. Во внутренней прямоте явлюсь последователем природы. Тот, кто следует за природой, знает, что и Сын Неба, и он сам – сыновья природы. Буду говорить свое, не заботясь, одобряют другие или нет. Про такого люди говорят – ребенок. Вот это и называю стать последователем природы. Быть согбенным внешне – значит стать последователем людей. Стоять на коленях, подняв дощечку для записи, сгибаться в поклонах – таков обряд слуги. Осмелюсь ли я не поступать так, как поступают все! Если делать то, что делают все, не сочтут порочным. Это и называю стать последователем людей. Сравнивать совершенное с древним – значит стать последователем древних, хотя в таких словах поучение, по существу же порицание, но идущее от древних, не от меня. Таким образом, я не пострадаю, даже будучи прямым. Это и называю стать последователем древних. Можно ли так действовать?
– Нет, нельзя! – ответил Конфуций. – Слишком много замыслов. Пусть, обладая собственным мерилом, не заискивая, останешься твердым и избегнешь осуждения. Все же оставь это дело. Разве можно таким способом оказать на царя влияние, равносильное его собственному желанию учиться?
– Больше мне нечего предложить. Осмелюсь ли попросить совета? – спросил Янь Юань.
– Разве легко осуществить то желание, которым ты обладаешь? Того, кто считает это легким, не одобрит Высокое Небо, – сказал Конфуций. – Постись, и я тебе поведаю.
– Семья у меня, Хоя, бедная, – заметил Янь Юань. – Уже несколько лун я не пил вина, не ел мяса и скоромных овощей[32]. Можно ли считать, что постился?
– Таково воздержание перед принесением жертв, а не перед размышлением.
– Дозвольте спросить, что такое воздержание перед размышлением?
– Это значит, – ответил Конфуций, – сосредоточить свою волю на Одном, слушать не ушами, а сердцем, не сердцем, а душой. Когда перестанешь слышать ушами и откликаться сердцем, душа очистится до Пустоты и будет готова воспринимать вещи. Пусть все будет стекаться к Пустоте[33]. Достижение Пустоты и есть воздержание перед размышлением.
– Пока я, Хой, не воспринял этого наставления, существовал только как я, Хой. Лишь начал его применять, меня, Хоя, не стало. Можно ли считать, что я достиг Пустоты? – спросил Янь Юань.
– Да, полностью, – ответил учитель. – Теперь я тебе поведаю: ты можешь войти в клетку царя и в ней разгуливать, оставаясь равнодушным к царской славе. Станет слушать – пой, не станет – умолкни. Без покровителей и без ненавистников, как бы вынужденно, поселись в том же доме. Это почти то, что нужно. Легко не ходить, но невозможно ходить, не оставляя следов. Действуя как человек, легко лицемерить, но, действуя как природа, невозможно лицемерить. Ведь все наслышаны, что летает тот, кто обладает крыльями; но слыханное ли дело, чтобы летал тот, кто не обладает крыльями. Ведь все наслышаны, что мудр тот, кто обладает знаниями; но слыханное ли дело, чтобы был мудр тот, кто не обладает знаниями. Посмотри на то отверстие в двери. Через его пустоту в доме появляется свет. Остановится доброе знамение, остановись и ты. Если же не остановится, то, можно сказать, будешь мчаться, даже сидя на месте. Если слухом и зрением обратишься к внутреннему, а сердцем – к внешнему, то прибудут к тебе не только люди, но даже души предков и боги. Таково будет влияние на всю тьму вещей. Это служило основой для царей Молодого Дракона и Ограждающего; того же до конца жизни придерживались Готовящий Жертвенное Мясо и Опирающийся о Стол, тем более это необходимо человеку, не состоящему на службе!
