Нежданная новость взбудоражила Чумаков. Сам Остап Герасимович Мамай, который состоит старостой церкви, на все село хозяин, и с ним еще один знатный хозяин Лука Евсеевич Мороз, что является сельским старостой, разговаривали сегодня с Чумаком, как с равным, на глазах у всех. То, бывало, не замечали его, разве когда надо было собрать подать или еще что-нибудь, а сегодня сами остановили, поздоровались за руку, заговорили. Еще идучи в обход с тарелкой по церкви, заметили Чумака, сказали, чтобы подождал после обедни, есть важное дело.
- Радуйся, мое дитятко, скоро сваты придут, - объявила дочери великую новость счастливая мать.
Отец с гордостью заметил:
- Все богатые дворы обошел Калитка стороной, к нам заглянул...
У Орины потемнело в глазах от этой вести, все обомлело, сердце замерло.
- Матинко, лучше привяжите мне камень на шею, не пойду я за этого Якова! - отчаянно вскрикнула она.
Лучше бы она этого не говорила, не сердила отца. Не похвалил он дочку за эти слова. Верно, Орина еще до сих пор не выкинула из головы Павла? В своем ли она уме? Павло сам себя не прокормит, ему ли жениться? Тут перезимует, там проведет лето, шатается по хозяевам...
Орина словно утратила разум. Глаза ее заволокло туманом, с минуту она не могла ничего понять. Сдавило горло, девушка менялась в лице, волновалась.
И вдруг откуда только нашлись слова.
Не пойдет она за Якова! У него и уши торчат, кривоногий да белесый, кислоглазый да малорослый, плосконосый да худой, безбровый, челюсти обтянуты, и гугнявый, и головастый, да еще и недотепа, придурковатый, посмешище для людей!
Совсем уничтожила девушка хозяйского парня. Каких только недостатков не бывает в человеке! Уродливый, отвратительный, постылый... Неожиданный поток слов заставил отца оторопеть... А дочка не унимается. Подумаешь, велика честь! Ни одна дивчина не станет и смотреть на него, потому и обошел стороной другие дворы Калитка. Даже самая убогая дивчина, и та не захочет. А кто не знает его матери, злоязычной Терегерки?..
Отец переменился в лице. Помрачнела мать. Непокорная дочка распустила скверный язык, посмела такое возвести на хозяйского хлопца, у которого отец старшина, а дядя - староста в церкви. За кого же тогда ее выдавать, за свинопаса?
Дочь хотела сказать, видно, опять что-то непристойное, но отец не дал ей рта раскрыть.
- Цыц! Молчать! Отец я или нет? Имею право над своими детьми? Скажу умри - умирай!
Много слов не стал и тратить на ослушницу дочку.
Мать и наставляла и корила ее. Дочери добра хотят, а она, упрямая, неразумная, пренебрегает своим счастьем. Яков не будет с цепом ходить по экономиям... Может, она сама себе уже нашла парня? Как посмела без отца, без матери? Кого спрашивала? Яков хозяин. Он и плотницкому делу научен. Стук-бряк - пятак. А что Павло? Дерется, буянит... Лукия предостерегала дочь. До восемнадцати лет девка в красе, а там перестарок - хоть за голого, хоть за вдовца выходи, девка, и еще хорошо, если возьмут. Самое время пришло, люди с работами управились, женят сыновей, выдают дочерей. А уж бедняку никак не жениться, где он деньги возьмет? Пока он еще в экономиях заработает...
Кто жалел Орину, так это дед Савка. Он парил на печи свои косточки, стонал, вертелся и не осмеливался вступиться - стар он уже, сын все равно не послушается, только беду на свою голову накличешь... Да еще сестренка Марийка. Девчонка забилась в угол, примолкла, загрустила, с опаской смотрела, как батько на старшую сестру кричит, ругает, заставляет замуж идти за постылого Якова. Такая же судьба не минует и Марийку. Жалко ей стало сестру, себя и, может, еще кого-то, и на свет не хочется глядеть горькая девичья доля... Брат Максим тоже не имел голоса в семье, где-то мотался с парнями. Некому заступиться, защитить. Орина изнывала. Хоть бы Павлу подать весть, какое несчастье повисло над ней. Давно чего-то ожидала. Душа чувствовала... Сон снился - змей бегал за ней...
Батько недолго и думал. Дочка что? Чужой работник. Не в дом, а из дома... Сын - хозяин при доме, косарь, пахарь. Вот и нужно повыгоднее дочь выдать, породниться с хорошими людьми.
