— Благодарю вас, офицер Рипли, — начал было Ван Льюен. — Это…
— Потому что всего одна из этих тварей, — продолжала она, наступая на него, — умудрилась уничтожить весь наш экипаж в течение двадцати часов.
Администратор поднялся. Рипли была не единственной, кто потерял терпение в этой комнате.
— Благодарю вас. Это все.
— Это еще не все! — она стояла и пронзала его взглядом. — Если этих тварей привезут сюда, вот тогда будет все. Тогда вы сможете поцеловать их на прощание, Джек. Только поцеловать на прощание!
Представитель ВКА спокойно повернулась к администратору.
— Мне кажется, у нас достаточно информации для принятия решения. Я думаю, пора закрыть заседание и удалиться на совещание.
Ван Льюен взглянул на других членов комиссии. С тем же успехом он мог бы посмотреться в зеркало. Все были одного мнения.
Тем не менее, кое-что нельзя было выразить открыто. В отчете это выглядело бы нехорошо. А это — превыше всего.
— Джентльмены, леди?
Одобрительные кивки. Он снова посмотрел на объект обсуждения. Очень похоже на вскрытие, желчно подумала она.
— Офицер Рипли, извините нас.
— Неохотно.
Дрожа от разочарования, она повернулась к выходу. Когда она сделала это, глазам ее открылась фотография Далласа, который смотрел ничего не выражающим взглядом с видеоэкрана. Капитан Даллас. Друг Даллас. Товарищ Даллас.
Мертвый Даллас. Она в гневе зашагала к двери.
Больше ничего нельзя было сделать или сказать. Ее признали виновной и теперь собирались обсудить положение с тем, чтобы присудить ей справедливое наказание. Формальности. Компания и ее друзья любят свои формальности. Смерть, трагедия — ничего особенного, если вы можете вытравить оттуда все эмоции. После этого можно спокойно вставлять это в годовой отчет. Так что расследование должно быть проведено, эмоции должны быть превращены в гладкие цифры в аккуратных колонках. Какой-то приговор должен быть вынесен. Но не слишком громко, а то услышат соседи.
Ничто из этого не волновало Рипли. Надвигающийся крах ее карьеры не беспокоил ее. Чего она не могла простить, так это слепой тупости, выставляемой напоказ в комнате, которую она покинула. Значит, они ей не поверили. Учитывая их тип мышления и отсутствие очевидных доказательств, она могла их понять. Но совсем не верить ее рассказу, отказаться проверить его… Этого она простить не могла. Потому что на карту было поставлено гораздо больше, чем одна паршивая жизнь, одна скромная карьера офицера космического транспорта. А они не обратили на это внимания. Они не видели здесь ни прибыли, ни убытков, и им это было безразлично.
Она оперлась на стену рядом с Берком. Он покупал кофе и пончики из автомата в холле. Автомат вежливо поблагодарил его, принимая кредитную карточку. Как практически все на станции, автомат не имел запаха. Как и наливаемая им черная жидкость. Что касается предполагаемых пончиков, то они, возможно, пролетали где-то недалеко от пшеничного поля.
— Вы заставили их плясать под вашу дудку.
Берк старался ободрить ее. И она была благодарна за эту попытку, пусть и неудавшуюся. Но у нее не было причин перестать сердиться на него. Побольше сахара и искусственных сливок придали эрзац-кофе хоть какой-то вкус.
— Они решили все еще до того, как я вошла туда. А я потеряла целое утро. Им следовало просто отпечатать все, чтобы каждый, включая и меня, мог это просто прочесть. Гораздо проще было бы узнать, что они хотят услышать, а не пытаться вспомнить всю правду.
Она посмотрела на него:
— Вы знаете, что они думают?
— Я могу себе представить.
Он откусил кусок пончика.
— Они думают, что у меня голова не в порядке.
— Она и так у вас не в порядке, — сказал он весело. — Возьмите пончик. Шоколадный или молочный?
Она смотрела на обжаренные кольца, которые он предлагал ей.
— Вы ощущаете разницу?
— Не очень, но цвета приятные.
Она не улыбнулась ему, но и не насмехалась над ним.
«Совещание» длилось недолго… Она снова вошла в комнату и заняла свое место. Берк сел в дальнем конце зала. Он начал было подмигивать ей, но передумал и прервал эту попытку. Она заметила это и была рада, что он не довел это дело до конца.
