— Что ж, доказательств против Чепикова — целый мешок… — медленно произнес Коваль и, не закончив мысли, принялся шарить по карманам в поисках папирос.
Солнце, долго висевшее в сизо-голубом небе, заглянуло в кабинет Литвина — засияло на лакированных ножках стола, вспыхнуло на тяжелой стеклянной чернильнице, которой вместе с календарем украшал свой стол начальник милиции, засверкало на пуговицах его кителя.
Коваль наконец нашел свой «Беломор» и закончил мысль:
— …Но, может, это просто стечение обстоятельств?
— Такого стечения не бывает, товарищ подполковник, — осторожно возразил Литвин. И снова начал пересчитывать: — Застали на месте преступления. Вся одежда в крови. Пытался убежать. Хранил парабеллум. В нетрезвом виде ревновал жену к соседу. Других версий нет, — твердо суммировал майор, — и быть не может!
Коваль невольно подумал: как нелегко бывает противостоять очевидному. Однако он привык все подвергать сомнению, даже факты.
— Конечно, единственная версия часто оказывается и совершенно правильной. Но пока все доказательства против Чепикова — косвенные, а они — вещь сомнительная.
— Нам и косвенных достаточно, — сердито махнул рукой Литвин. — Когда столько косвенных — да еще таких! — то они начинают становиться прямыми.
— В этом их опасность, — как бы между прочим заметил Коваль, почувствовав, что майор обижен появлением инспектора из министерства. Будто они не могли и сами разобраться в этом несложном деле. Трагическое происшествие на хуторе явно вывело его из равновесия, словно перечеркнуло работу, которую он, местный человек, проводил в своем районе, воспитывая мелких правонарушителей и удовлетворяясь сознанием, что его деятельность приносит плоды, что он, преданный своей нелегкой и не всегда приятной работе, нужен людям.
Неожиданное преступление в Вербивке отодвигало отдел на одно из последних мест в области. И Чепиков воспринимался майором сейчас не только врагом общества, но и личным противником. Очевидно, поэтому доклад начальника милиции был таким обвинительным.
В какую-то минуту и Ковалю подумалось, что местные товарищи и в самом деле смогли бы справиться. Хорошо, что командировка недолгая. Срок дознания — десять дней, за это время вполне можно собрать доказательства. И тогда он, Коваль, возвратится в Киев и поедет в отпуск. Но, конечно, не к Ружене. Она даже адреса ему не оставила…
На мельницу сел аист. «Смотри-ка, где гнездо свили», — мелькнула отвлекающая мысль.
— А как вы установили, что выстрелы сделаны из парабеллума Чепикова? — спросил Коваль, ни к кому не обращаясь. — Это ничем не подтверждается. Орудие преступления не найдено.
— Как раз этим и занимаемся, Дмитрий Иванович, — сказал майор. — Планировали сегодня с капитаном Бреусом осмотреть участок леса, где, по нашим данным, в прошлом месяце стрелял Чепиков. Будем искать гильзы и пули…
— А сам Чепиков признаёт, что стрелял в лесу?
— Он очень угнетен. Все молчит. И пистолет отрицает. Стрелял в лесу, очевидно, с пьяных глаз.
— С пьяных глаз? Нам такое объяснение не подходит, — заметил Коваль.
— Разрешите, товарищ подполковник, — поднялся капитан Бреус, который до сих пор молчал, давая возможность высказаться начальству. Он был невысок, крепкого сложения, со скуластым загорелым лицом и узким, восточным разрезом глаз. — Сведения о том, что Чепиков стрелял в лесу, у нас точные. Есть показания граждан. Что касается пистолета, то имеется свидетельство продавщицы ларька гражданки Кульбачки. Она видела, как пьяный Чепиков уронил в дубках парабеллум. Но сразу подобрал его и снова спрятал под пиджак… А почему Чепикову вдруг захотелось стрелять в лесу — тоже установим.
Ковалю понравился энергичный тон бравого капитана. Улыбнувшись, он спросил:
— А разбирается в пистолетах эта гражданка…
— Кульбачка, — подсказал Литвин.
— Установлено, товарищ подполковник, — подтвердил капитан Бреус. — Великая битва проходила в этих местах, корсунь-шевченковский котел…
— Знаю, знаю, — остановил капитана Коваль.
— Здесь этими пистолетами и патронами поля были усеяны, — сказал майор Литвин. — А сколько несчастных случаев, особенно с ребятишками! Конечно, мы принимали меры по изъятию оружия. Но разные люди есть, кто-то и утаивает… Бывали и комические случаи. В прошлом году увидели у одной древней бабуси исправный парабеллум, она рукояткой орехи колола…
