– Увы, мне нужно будет спуститься вниз и защищать себя не как карантинному врачу, а как человеку, искренне любящему Мингер.
– Конечно, идите и дайте показания, но прошу вас: не говорите ничего, что может разозлить этих бандитов. От них всякого можно ожидать. Пожалуйста, не читайте лекций о науке, медицине и карантине тем, кто ничего не желает об этом знать, не заставляйте меня ждать слишком долго. Вы ведь знаете, что, если вы задержитесь, я буду самой несчастной женщиной на свете.
– Сделать вас несчастной? Мне страшно даже подумать об этом! – воскликнул доктор Нури. Чем дальше, тем больше он восхищался умом своей жены, ее проницательными замечаниями о текущих событиях и вкусом к эпистолярному творчеству. – Я очень скоро вернусь!
Но в тот день доктор Нури не вернулся. Когда начало темнеть, Пакизе-султан села за свой столик, но написать ничего не смогла. Сердце так сжималось от тревоги, боли и страха, что было тяжело дышать. Она чутко прислушивалась ко всем звукам, раздающимся в Доме правительства, к шагам, голосам и даже к легким шорохам, но таких знакомых шагов мужа слух ее не улавливал. Когда совсем стемнело, из глаз Пакизе-султан на лежащий перед ней лист бумаги закапали слезы.
Ей казалось, что, если она встанет из-за стола, муж уже никогда не вернется, и потому она до полуночи просидела на месте, хотя так ничего и не написала.
На какое-то время она даже поддалась дремоте, положив голову на столик, но было понятно, что, пока доктор Нури не вернется живым и здоровым, покоя ей не видать. Перед утренним намазом, в то время, когда было принято производить казни, Пакизе-султан открыла дверь и вышла из гостевых покоев. В коридоре, как всегда, сидел на стуле солдат из Дамаска, не понимающий по-турецки. Он дремал, но сразу же проснулся и с перепуганным выражением на лице направил на пленницу свою винтовку. Пакизе-султан вернулась в комнату, заперла дверь и села за письменный столик. Так, в полной неподвижности, она сидела, пока совсем не рассвело.
Потом она убедила себя в том, что, если бы на площади поставили виселицу, к окну снова прилетела бы та зловещая ворона, и все-таки легла в постель.
Весь следующий день она продолжала ждать, то плача, то забываясь недолгим тревожным сном. Где бы она ни прикорнула, у столика или на постели, ей часто снился муж. Однажды она увидела доктора Нури на носу «Азизийе», спешащего в Китай, а сама она в это время ждала его возвращения в Стамбуле, рядом с отцом.
День проходил за днем, но доктор Нури не возвращался. Пакизе-султан часто охватывало желание выйти за дверь и отправиться в бывший кабинет Сами-паши. Она громко, срываясь на крик, так что было слышно во всем Доме правительства, спорила с охранниками. К счастью, зловещая ворона не прилетала.
Через пять дней после исчезновения доктора Нури Пакизе-султан сообщили, что через час ее будут ждать в кабинете премьер-министра. Пакизе-султан решила, что, стало быть, муж ее жив, и немного успокоилась. Подумав о том, что ей предстоит встреча с людьми, которые использовали религию для захвата власти, она надела самые закрытые из своих нарядов, до подбородка обмоталась шарфом и покрыла голову платком. Уборщик и горничная, каждый день приносившие ей немного хлеба, грецких орехов, копченой рыбы и сушеного инжира, составили своего рода свиту.
Ее привели в бывший кабинет Сами-паши. Не дав Пакизе-султан времени погоревать о покойном, премьер-министр Ниметуллах-эфенди встал со своего места и предложил гостье присесть в большое кресло у стены. Однако Пакизе-султан осталась стоять, гневно глядя на присутствующих (в кабинете присутствовали также два молодых секретаря).
Для начала премьер-министр сообщил Пакизе-султан, что она в настоящий момент является самым дорогим и почетным гостем мингерского государства и что все жители Мингера гордятся тем, что первой в истории поездкой дочери султана за пределы Стамбула стал визит именно на их остров. Мингерцы испытывают «особенную любовь» к Пакизе-султан и ее отцу, незаконно смещенному с трона султану Мураду V, поскольку они подверглись притеснениям со стороны тирана Абдул-Хамида. Однако, к сожалению, в отношении ее мужа у жителей острова не сложилось столь же положительного мнения. Ведь сидящий на троне деспот разлучил Пакизе-султан с отцом и выдал замуж, как и ее сестер, за преданного ему чиновника, готового служить осведомителем. Кроме того, дамат Нури под предлогом осуществления карантинных мер посеял на острове раздор, разжег вражду между Карантинным отрядом и народом. Теперь он отдан под суд, и скоро ему будет вынесен приговор.
