Джейсон едва взглянул на его руку.
— Вы знаете, что я не могу сделать этого, полковник. — Он прямо посмотрел в жесткие глаза Крофорда. — Не заставляйте меня напоминать вам, что я подчиняюсь другому руководству. Если вас что-то беспокоит, доложите об этом наверх. Я не люблю играть в игры — особенно когда ставки так высоки.
Крофорд покачал головой с видом разочарованного родителя.
— Да, ставки высоки. Десять миллионов — для вас деньги не малые, не правда ли? Наемникам вроде вас этого не понять. Истинные солдаты не гоняются за деньгами. И не выплакивайте мне свою историю, потому что я уже слышал, как погиб ваш брат. Эта ваша маленькая вендетта кажется слишком уж личной.
Джейсон сохранял спокойствие.
— Раз уж вы сделали свою домашнюю работу, вы должны знать, что мой психологический тест говорит об обратном. Не забывайте, что и у меня есть люди, о которых я должен заботиться. И я начинаю думать, что следовало бы покопаться в вашем прошлом.
Крофорд сардонически улыбнулся.
— Пока мы не знаем, с чем и кем мы имеем там дело, я посоветовал бы вам не ворошить осиное гнездо.
Глядя в бегающие глаза полковника, Джейсон сосчитал до пяти, чтобы сбросить напряжение.
— Робот готов к работе, — ответил он спокойно. — И я должен этой работой заняться. — Он не стал ждать, когда его отпустят — просто обошел Крофорда и зашагал к палатке.
Рэндл Стоукс уставился на экран компьютера, размышляя, когда же неуловимое электронное письмо Фрэнка Роселли появится в его почтовом ящике.
После утренней уборки нижнее левое веко Стоукса подергивалось, а мускулы шеи сводила судорога — это были наиболее уязвимые для стресса части его тела. Даже кожа на руках покрылась зудящей сыпью. Без сомнения, это произошло из-за сообщения Крофорда о неудачной попытке убийства в Бостоне. При обычных обстоятельствах это не особенно волновало бы Стоукса. Но на этот раз таинственный белый рыцарь, помешавший убийце, как выяснилось, расспрашивал несостоявшуюся жертву о событиях в Ираке.
Подтверждения о трех убийствах уже прибыли: археолог в Женеве, биоинженер в Мюнхене, микробиолог в Москве. Никаких осложнений или помех. Никто не вмешался. Следовательно, проблема с археологом была изолированной помехой, которая, по всей вероятности, была связана непосредственно с удостоверением личности, найденным около пещеры спецотрядом.
Возвращаясь к текущим делам, Стоукс открыл новое окно и ввел трехзначный пароль. На экране появилась шахматная доска видеотрансляции. Зашифрованный видеосигнал шел прямо из иракского лабиринта с шестнадцати видеокамер.
Четырнадцать камер не показывали никакого движения — только застывшие изображения извилистых проходов, пылающих изумрудной зеленью в режиме ночного видения. Картинка на камерах «01E» и «11G», однако, была далеко не статичной.
Стоукс дважды щелкнул по квадрату «11G», и окошко увеличилось во весь экран. Камера показала пятерых вооруженных до зубов арабов, идущих гуськом по туннелю в глубь горы и все еще отчаянно ищущих другой выход.
Никто не знал лучше, чем Стоукс, что пещера имела только один выход — именно поэтому древние жители Месопотамии, а потом и Стоукс выбрали это место. В конце концов, главная задача этого логова состояла в том, чтобы хранить зло — и тогда и теперь.
Стоукс усмехнулся:
— Приветствую вас, господа. Добро пожаловать в Армагеддон. Как я рад, что вы смогли посетить нас. Ваше оружие здесь вам не поможет. Теперь вам ничто не может помочь.
Когда высокий мужчина, шедший в середине, приблизился к камере, Стоукс заморозил изображение и с минуту изучал печально известное лицо. Фахим аль-Захрани. Шансы были невероятны, почти невозможны, и все же изображение не лгало. Бог привел Темного принца в логово льва на Страшный суд.
Он услышал постукивание клюва и, повернувшись, увидел белого голубя, пристроившегося за окном. Неподготовленный наблюдатель мог бы посчитать это чудом, так как голуби в пустыне Мохаве не водились. Однако местные гостиницы нередко выпускали целые стаи голубей во время свадебных церемоний. Но, конечно же, этот одинокий посланец предназначался Стоуксу.
