Если он будет продолжать так вопить, то распугает всю рыбу. Меня-то он уже напугал.
Я сразу же забыл обо всём об этом, когда он предложил мне одну из своих пшеничных булок. Я смолотил её так быстро, что старик полез в свою сумку, вынул сушёных фруктов и протянул мне.
- А вы? - спросил я, чтобы не показаться невежливым и ещё, чтобы отвлечь его от Чудовища Кровавого Моря. - Вы-то сами есть будете?
- Мой аппетит теперь не тот, что раньше, - сказал он со вздохом. - Я из того, что беру, и половины не съедаю. Выбрасываю обычно всё, что остаётся, за борт рыбам. Нельзя брать у Кровавого Моря, не давая ничего взамен, - почтительно добавил он. - Если рыба будет жить и плодиться, то же произойдёт и с рыбаками.
Это была, конечно, замечательная идея, но я надеялся, что этой ночью он не станет выбрасывать ничего за борт, потому что я был чудовищно голоден.
Он, должно быть, прочёл мои мысли, потому что, взяв булку, протянул мне свою сумку с едой.
- Съешь, сколько хочешь.
Я съел всё.
Луна была уже в середине неба, когда я кончил есть. И тогда старик, наконец, закинул свою леску.
Мы покачивались на нежных волнах и молчали. Хотел бы я знать, сколько пройдёт времени, прежде чем старику надоест и мы вернёмся. И ещё я хотел бы знать, что я буду делать, когда мы вернёмся. Придётся ли мне продолжить свои скитания и красть хлеб в новом городе, у нового булочника? Я хотел от жизни большего, чем эти крохи. Я всё время искал чего-то... Опыта, наверное. Вот почему на родине я украл медальон эльфийского Вождя. Я думал, что на медальон было наложено тайное заклятие, которое даст мне силу и мудрость. Взамен он принёс мне несчастье. Когда кража раскрылась, меня изгнали из дома. Я стал тёмным эльфом, ренегатом. Но куда же я теперь направлялся?
Лодка - как и ночь - плыли, покачиваясь в такт моим мыслям. Я не имел никакого представления о времени. Это-то мне и нравится в море. Вневременность. Старик весь ушёл в свою рыбалку, я - в свои мысли, пока в воде не раздался всплеск!
- Ага, попалась! - воскликнул Шестипалый.
Леска натянулась струной. Нос лодки пошёл вниз по мере того, как существо на другом конце уходило вглубь с крючком во рту.
Уж не думает ли он, что поймал Чудовище Кровавого Моря? Старый рыбак со знанием дела дал сначала рыбе немного свободы. Затем, когда натяжение ослабло, старик потянул назад, сматывая верёвку. Когда рыба снова попыталась вырваться, он терпеливо повторил процесс. Но бьюсь об заклад, что Шестипалый выкладывал все свои силы. Что бы там ни было на том конце лески, оно явно не собиралось сдаваться без борьбы.
Но Шестипалый продолжал своё дело, пока существо вновь не появилось на поверхности, плеснув прямо за кормой лодки.
- А оно большое! - не смог удержаться я от выкрика, увидев тень, отброшенную в лунном свете.
Но старик только нахмурился. Он знал, что поймал - и это было вовсе не то, что он хотел. Но он всё-таки вытащил рыбу. Схватив старую сеть, я помог ему достать её из воды.
Бросив её на дно нашей лодчонки, я наконец-то увидел, что поймал старик: редкую - и презлющую - рыбу белу. Я только слышал о них, но никогда не видел - рыбаки всегда выбрасывают их за борт. Вкус у белы, знаете ли, просто чудовищный, и её никому не продашь. И потом, убить белу - к несчастью, ведь она из тех редких рыб, которые могут общаться с сухопутными существами.
И бела вовсе не избегала общения с нами.
- Крюк ранит! - выкрикнула она. - Вытащите его из моего рта!
Я сразу же опустился на колени и осторожно вытащил крючок.
- Вот и спасибо, - сказала рыба. - Может, вы будете настолько добры, что бросите меня в воду?
Я не раздумывал. Я уже начал вытаскивать белу обратно за борт, но старик схватил мою руку.
- Постой, - сказал он. - Я думаю, мы оставим её. Это хороший улов.
Услышав слова старика, бела начала извиваться на дне лодки, отчаянно пытаясь перевалиться через борт. Но это было бесполезно.
- Пожалуйста, - взмолилась рыба, - отпустите меня!
Я был поражён. Я не мог поверить в такую жестокость старика. Как мог один и тот же человек сначала щедро делиться своей пищей, а потом мучить невинное существо?
