Апрель… Снег, жуткий ветер и мороз. Простуды, депрессия и синдром хронической усталости. Скоро они исчезнут. И все же навсегда останутся с ней.
Ни на что другое не дает надежды этот голос.
Хриплый и нежный, он вибрирует, срывается то на одну, то на другую сторону острой грани. Плотный бархат тембра вдруг фамильярно растягивает тревожная, пронзительная интонация московской шпаны, дразня предчувствием опасности… и голос рвется. И повисает под потолком лохмотьями короткого густого дыхания.
— Энергетика так и прет! — радостно констатировала когда-то подруга Лера.
Это было давно — в прошлом году, в иной жизни. Когда Настенька была еще принцессой. Когда еда еще имела вкус, цветы — запах, а жизнь — смысл.
— Хорошая энергетика, полезная. И для души, и для тела!
Так говорила Лерка, и уверенная линия слишком тонких ухоженных бровей на тонком, слишком ухоженном лице неуловимо менялась, когда она добавляла, поучительно подняв пальчик:
— Для тела в основном — ниже пояса. У него сексуальная чакра открыта, забыла, какая по счету, та, что между пупком и лобком…
И они улыбались друг другу сдержанно и понимающе. В их улыбках была та особая порочность, какая доступна лишь невинным.
— Удачный имидж. Как это… Эрос и Танатос в одном флаконе!
Лера тогда окончила институт связей с общественностью и выискивала PR во всем, что попадалось ей на глаза. А найдя, принималась подвергать очередное явление смачному анализу.
— Смесь полового инстинкта с материнским — беспроигрышный вариант, просто на пятерочку!
С ней трудно было не согласиться. В самом деле. Эти странные глаза — глаза ребенка, который недавно плакал, на усталом лице взрослого мужчины… Как она сказала? Смесь полового с материнским? И верно, убийственное сочетание. Неосознанная амбивалентность разит наповал — не одно, так другое, в зависимости от характера смотрящей, заденет, заставит остановиться, собьет дыхание. Не в сердце, так внизу живота застрянет этот образ, чтобы ныть, напоминая о себе, как старый ушиб перед сменой погоды. А еще бывает, и это уже серьезно, что навылет прошибет голову — ну, это когда все вместе. Когда «удачно» сойдутся обстоятельства — инстинкты и рефлексы, две порции текилы, твоя молодость и его голос…
— Ваш чай, пожалуйста, — прилежно выговаривает доброжелательный мальчик.
Он забавный. Даже привлекательный. Почему он ее так бесит? Не потому ли, что умышленно наклонился пониже, пытаясь рассмотреть лицо, когда зажигал свечку? Какая к черту днем свечка… Потому что подошел чересчур близко? Ему интересно вдохнуть запах духов загадочной посетительницы.
— Спасибо…
За толстым стеклом изысканно неровного бокала дрожит душистое вещество. Запах тонкий. Слишком тонкий — такой, что пить не хочется. Запах скорее духов, чем напитка. Полезный напиток — успокаивает нервную систему, очищает сосуды, способствует пищеварению. Она с подозрением заглядывает в бокал. Там, в глубине горячей субстанции, экзотические сушеные цветы распускаются у нее на глазах, а кажется — это живые каракатицы, уродцы, осьминоги-карлики шевелят щупальцами, выворачиваются наизнанку, сваренные заживо в зеленовато-желтом кипятке. От них поднимается теплое марево странно пахнущего пара.
В самом деле можно это пить? Она поняла, что не будет.
Легкая суета за спиной — еще две посетительницы, единственные, кроме нее, выбрали из свободных столиков именно тот, что рядом. И принялись нарушать интимно-музыкальную тишину.
— Ну и как у вас? Вообще, какой он? — спрашивает одна равнодушно и проникновенно. Так может спрашивать только барышня определенного возраста.
Вторая отвечает не сразу, сначала чиркает зажигалкой и шумно вдыхает. Капризно растянутый говор выдает в них юных москвичек.
— Вроде нормально… Не знаю…
— Ты его любишь? — с жадной надеждой спрашивает первая.
— Какая у него машина, ты не представляешь! Таких в Москве штук пять от силы…
Почти театральная пауза после этой реплики заставляет ее слабо улыбнуться, впервые за день.
— Ну, он же тебе нравится? — немного недоуменно интересуется первый голос.
— Он весь мир видел, по четыре раза в год выезжает, в индивидуальные туры.
