- Почему вы думаете, что это был несчастный случай?- вежливо осведомился он.
- У моего сына не было врагов. Члены рода Рэттери не кончают жизнь самоубийством. Таким образом, единственным объяснением остается несчастный случай.
- И вы предполагаете, мэм, что ваш сын случайно налил в свое лекарство отраву для крыс, а затем выпил его? Вам это не кажется... э... слишком невероятным? Как, по-вашему, он дошел до такого исключительно странного поступка?
- Я не полицейский, инспектор,- веско и с апломбом заявила старая леди.- Полагаю, это ваше дело раскрывать подробности несчастного случая. Я прошу вас сделать это как можно скорее. Вы понимаете, что для меня в высшей степени неудобно видеть свой дом наполненным констеблями.
"Джорджия не поверит мне, когда я расскажу ей об этой сцене",- подумал Найджел. Этот диалог должен показаться диким и странным, но почему-то он таковым не казался. Блаунт продолжал с вкрадчивой и опасной кротостью:
- Что же, мэм, заставляет вас так стремиться убедить меня - и себя также,- что это был несчастный случай?
- Естественное желание защитить репутацию нашей семьи.
- Следовательно, вас больше волнует репутация семьи, чем справедливость?- не без иронии сказал Блаунт.
- Это весьма вызывающее замечание.
- Некоторые могут усмотреть вызывающую наглость с вашей стороны, когда вы диктуете полиции, как ей квалифицировать этот случай.
Найджел едва не расхохотался. Наконец-то на Блаунта снизошел суровый командный дух. При этом неожиданном сопротивлении старая леди слегка покраснела, опустив взгляд на обручальное кольцо, которое глубоко врезалось в мякоть ее среднего пальца.
- Вы говорите о справедливости, инспектор?
- Если я скажу, что мы можем доказать, что ваш сын был убит, вы не пожелаете видеть убийцу схваченным?
- Убит? И вы можете это доказать?- сказала миссис Рэттери своим глухим, тяжелым голосом, затем свинец словно растаял, когда она выдохнула одно слово: - Кем?
- Пока мы это не выяснили. Однако с вашей помощью могли бы узнать.
Блаунт начал пересказывать ей ход событий в субботу вечером. Найджел рассеянно прислушивался к его голосу, внимательно рассматривая фотографию, стоявшую на круглом столике. Фотографию в вычурной золоченой рамке окружали подушечки с медалями, блюдо с разными безделушками и две высокие вазы по бокам, из которых торчали растрепанные ветки роз, начинавших осыпаться. Но не эти мелочи заинтересовали Найджела, а лицо мужчины на фотографии: молодого человека в военной форме, без сомнения, мужа миссис Рэттери. Пышные усы и длинные бакенбарды обрамляли тонкое, нерешительное, слишком нервное лицо. Он скорее был похож на поэта XIX века, чем на солдата, поражало его удивительное сходство с Филом Рэттери. Найджел мысленно обратился к фотографии: "Что ж, на твоем месте, если бы мне пришлось выбирать между смертью от пули в Южной Африке и жизнью с Этель Рэттери, я бы тоже предпочел более быструю смерть, но какие у тебя странные глаза: говорят, безумие часто передается через поколение; что касается тебя и Этель, это ясно, и нечего удивляться, что Фил так сильно уязвим. Бедный ребенок. Пожалуй, стоит посерьезнее заняться историей этой семьи.
Тем временем инспектор Блаунт говорил:
- У вас была встреча с мистером Карфаксом в субботу днем?
Лицо старой женщины потемнело. Найджел инстинктивно поднял взгляд, ожидая увидеть тучи, набежавшие на солнце, но на всех окнах шторы были опущены.
- Да,- сказала она,- но эта встреча не представляет для вас интереса.
- Ну, это мне судить,- непримиримо возразил инспектор.- Вы отказываетесь передать мне сущность вашего разговора?
- Безусловно.
- Вы отрицаете, что просили мистера Карфакса положить конец связи между вашим сыном и его женой, что обвиняли его в потакании этой связи и что когда он заявил, что даст жене развод, если она попросит,- вы оскорбили его в... некотором непозволительном тоне?
По мере изложения лицо миссис Рэттери багровело, на нем появилась кое-какая мимика. Найджел подумал, что она разразится слезами, но она воскликнула тоном оскорбленного достоинства:
